Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Гитлер считает, что мое предсказание появления «двух котлов» неточно. Он основывает свое мнение на твердых – и, на мой взгляд, непрофессиональных – обещаниях, данных ему командующими секторами, что они не отступят на фронте, проходящем по Эльбе на западе и по Одеру на востоке, а также по Нейсе и Судетским горам. Я говорю, что верю в то, что немецкий солдат покажет особое мужество в условиях, когда война идет на немецкой земле, но, если русские соберут группировку для концентрированного удара на каком-либо ключевом участке, они проделают большую брешь и разорвут фронт. Я напоминаю о событиях на Восточном фронте в последние годы, когда русские пускали в сражение танк за танком; если три танковые дивизии не выполняли поставленную задачу, русские просто бросали десять, прорывая наш фронт за счет громадных потерь в людях и технике. Их ничто не может остановить. Вопрос состоит в том, будет ли Германия повержена на колени прежде, чем у русских иссякнут людские ресурсы. Но этого не будет, поскольку русские получают с Запада очень значительную помощь. С чисто военной точки зрения при наших отступлениях в России мы наносили противнику такие потери в людях и технике, что эти отступления можно считать победами обороны. Хоть Советы и радовались каждой своей удаче, мы знали, как обстоят дела на самом деле. Но в настоящее время подобное победное отступление бесполезно, поскольку русских отделяет от Западного фронта всего несколько километров. Великие державы понесут ответственность за то, что ослаблением Германии они придали России дополнительные силы – и, возможно, на грядущие столетия. В конце нашего разговора я сказал фюреру следующее:

– По моему мнению, в данный момент война не может окончиться победно на обоих фронтах – нужно на одном из фронтов добиться перемирия.

На лице фюрера появилась усталая улыбка.

– Вам легко это сказать. Еще в 1943 году я беспрестанно пытался заключить мир, но союзники на это не пошли; с самого начала они требовали безоговорочной капитуляции. Естественно, я думаю не о себе, но каждый человек в здравом уме видит, что я не могу признать безоговорочную капитуляцию немецкого народа. Переговоры ведутся даже сейчас, но я уже не верю в их успешное завершение. Так что нам остается лишь сделать все возможное, чтобы преодолеть этот кризис, решающее слово оружия сможет принести нам победу.

Поговорив еще немного о положении армии Шернера, он сказал мне, что хочет подождать несколько дней, чтобы посмотреть, будет ли развитие ситуации таким, как я предвижу. Было час ночи, когда я покинул бункер фюрера. В соседней комнате уже ждали посетители, чтобы поздравить фюрера с его днем рождения.

Я отправляюсь в Куммер рано, летя на низкой высоте, чтобы избежать встречи с американскими самолетами – «мустангами», четырехмоторными бомбардировщиками, и «тандерболтами», которые вскоре появляются в вышине и летят надо мной почти всю дорогу. Поскольку я летаю в одиночку и внизу, мне постоянно приходилось держаться начеку – не заметили ли меня? От этого ожидания я устаю больше, чем от боевого вылета. Ничего нет удивительного, что мы с Нирманном вспотели. Зато как мы рады выбраться из самолета на нашей родной базе!

Некоторое ослабление давления русских к западу от Гёрлица частично объясняется нашими ежедневными вылетами, которые привели к большим потерям у них. Однажды вечером после последнего за день вылета я поехал в Гёрлиц, мой родной город, который ныне находился в зоне боев. Здесь я увидел много знакомых по юношеским годам. Они все заняты делами, и не последнее из них – участие в «фолькстурме». Это странная встреча – мы стесняемся выразить свои чувства. У каждого есть свой груз проблем, горя и тяжелых утрат; но в данный момент мы думаем только об угрозе с Востока. Женщины делают мужскую работу, копая противотанковые рвы; они откладывают свои лопаты только для того, чтобы покормить грудью голодных малышей. Седобородые старики забывают о своей немощи и работают так, что с бровей капает пот. На лицах девушек написана твердая решимость; они знают, что с ними произойдет, если красные орды прорвутся. Люди борются за выживание! Если бы западные народы могли только видеть собственными глазами, что происходит в эти судьбоносные дни, и поняли их значение, они скоро бы избавились от своего легкомысленного отношения к большевизму.

Только 2-я эскадрилья квартирует в Куммере; штаб полка располагается в школьном здании Нимеса; некоторые из нас живут в домах местных жителей, которые на 95 процентов являются немцами и потому стремятся предупредить каждое наше желание. Путешествие от аэродрома и обратно – дело нелегкое; кто-нибудь всегда становится на подножку каждой машины, чтобы высматривать вражеские самолеты. Американские и русские самолеты летают на низкой высоте в любое время дня; в этом районе их маршруты пересекаются. Самые неприятные посетители появляются с запада, остальные – с востока.