Пиндар, Вакхилид. Оды, фрагменты

1с Многоградные Сиракузы[185],
Священный удел воинствующего Ареса,
Божественная кормительница
Мужей и коней, ликующих о железе,
От сверкающих Фив я несу тебе
Эту песню,
Эту весть
О потрясшей землю четверне,
На которой колесничный Гиерон 5
Обвил далеко блещущими венками
Ортигию,
Престол речной Артемиды[186],
Чьей подмогой
Мягкая сила Гиерона
Укротила пестросбруйных жеребцов.
1а Это она, рассыпающая стрелы,
И с нею состязатель Гермес 10
Увенчали его сияющей красой,
Когда впряг он мощь скакунов
В точеный верх послушной колесницы
И воззвал к широкой силе бога,
Бога с трезубцем в руке[187].

Многим царям многие певцы
Голосистую вершили хвалу,
Награду побед.
В честь Кинира[188] поют на Кипре, 15
Угодного золотогривому Аполлону,
1э Чтителя, избранного Афродитой,
А ведет те песни
Благодарность — воздаяние добрых дел,
Так и о тебе,
Сын Диномена,
Девушка из Зефирских Локров[189]
Поет на пороге родного дома,
Бестревожная в мощи твоей
Перед обессиленными тяготами войн. 20
Рассказывают так:
Иксион[190],
Вечно кружимый крылатым колесом,
Вечно по уставу богов
Кричит смертным:
«Кроткою мздою воздавай благодетелю!»
2с Ему ли того не знать? 25
Сладкую вкушавший жизнь при благосклонных Кронидах[191],
Он не выстоял под долгим счастьем,
Он в неистовом сердце своем
Захотел Геру,
Дольщицу Зевсова многорадостного ложа,
И мгновенно в непроглядную беду
Ринуло его дерзновение —
Должное претерпев, избранную понес он казнь 30
За двойную вину:
Первый из первых героев,
Он коварно замесил меж смертных родную кровь,
2а И в просторах великой опочивальни
Он дерзнул на Диеву жену.
Но всякая мера — по мерщику[192]!
Непутное ложе 35
В гущу горя ввергло наложника:
Он спал с тучей,
Он ловил сладкую ложь,
Незрячий!
Видом она была, как небесная Кронова дочь,
А восставила ее в хитрость ему Зевсова ладонь —
Красную пагубу! 40
И четыре спицы[193] гибельно захлестнули его в узлы,
2э И рукам и ногам его не уйти от пут,
И что сказано ему — то сказано всем.
Не стояли Хариты вокруг,
Когда рожден был ему сын — не сын.
Единственный от единственной,
Не в чести меж людей, ни в уставах богов,
И вскормившая назвала его Кентавром[194].
Он смешался с магнесийскими кобылицами 45
У круч Пелиона,
И от них рождено чудное полчище,
Схожее с обоими, —
Снизу как мать, сверху как отец.
3с Бог[195]
Все исходы вершит по промыслу своему,
Держит на крыльях орла, 50
Обгоняет в морях дельфина,
Высоколобого гнет,
А иным дарит нестареющую славу,
Не надобен мне
Язвящий клык злоязычия!
Издали знаю[196], в скольких бедах
Тяжкой ненавистью вздувался хулитель Архилох. 55
Лучший удел —
Богатство и счастье умения.
Удел этот — твой!
3а Открытым сердцем ты явил это всем.
Вождь и князь венчанных мужей и перепутий,
Был ли кто другой в эллинской старине
Выше тебя, 60
В чести и богатстве?
Праздная эта мысль, напрасная тяжба!

В цветущий путь
Выхожу я глашатаем доблести.
Юности опора — в отваге грозных войн:
Истинно стяжал ты в них славу без конца,
3э Бившись меж шпорящих, бившись пеший; 65
А старость твоя зрелыми советами
Дает мне славить тебя уверенною речью
За все во всем.
Радуйся!
Как финикийский груз,
Через седую соль
Идет к тебе песня,
Касторова песня эолийских струн.
Прими ее охотно, 70
Вверь ее семиударной лире!
Будь, каков есть:
А ты знаешь, каков ты есть.
4с Для мальчишек хороша и обезьяна[197] —
Всегда хороша! —
Но счастлив тот Радаманф,
В ком без ущербен плод душевного сада,
Кому не в сладость льстивый обман,
Вечно крадущийся за смертными в шопотных уловках. 75
Дважды губителен подговор клеветы,
Поступь его — лисья поступь.
Но корыстнице-лисе велика ли корысть?
Глубоко утопает в море соленая снасть,
Но я, нетонущий, — над неводом на плаву. 80
4а Невмочь коварному
Вбросить сильное слово меж добрых мужей, —
Но виляя, они захлестывают.
Я не дольщик бесстыдства!
Другом другу хочу я быть
И врагом врагу,
Как волк, его застигая обходами здесь и там. 85
Кто словом прям,
Тот всякому надобен порядку —
Под царем[198], перед бурной толпой и меж правящих мудрецов,
Необорный бог
4э То возносит одних,
То другим дарит просторную славу,
Но ничто не исцелит завистника:
Кто мучится по дальней черте, 90
Тот втравляет в сердце больную рану,
А желанное его — впереди.
С легкостью нести принятое ярмо —
Благо;
А копытами бить против жала — 95
Скользкий путь!
Жить угодным хочу я меж добрыми.