Пиндар, Вакхилид. Оды, фрагменты

1с Я не ваятель[364]

, —Не таковы творения мои,
Чтобы стыть им прикованными к подножиям,
Нет:
На широкой ли ладье, в малом ли челне
Ступай в Эгину,
Сладостная песня моя,
С вестью,
Что сын Лампона, Пифей,
Широкий силою,
Стяжал в Немее 5
Победный венок сугубой борьбы,
Не явив еще на щеках
Свежую зрелость, мать нежнолистных гроздий.
1а Это дар, которым он чтит
Копьеносных героев,
Посев Зевса, и Крона, и золотых Нереид[365], —
Эакидов,
И с ними — родину свою,
Землю, ласковую к странникам,
Мощную мужами, славную кораблями
По молитве,
Которую от жертвенника эллинского бога[366] 10
Вознесли ладонями к эфиру
Многоведомые сыны Эндеиды
И могучий державою Фок —
1э Сын богини,
Рожденный Псамафеей на обломе морском.

Но не смею сказать о страшном[367]

—О дерзости без правоты,
Которая увела их с именитого острова, 15
О том божестве,
Которое бросило от Эноны в изгнание
Доблестных мужей.
Не все то благо, что истинно
В нескрытом лике своем;
Молчание —
Порою мудрейший выбор для человека,
2с А чтобы восславить
Счастье Эакидов,
Силу их мышц,
Железные их войны, —
Пусть разровняют передо мною поле для дальних прыжков: 20
Толчок колен моих крут,
Орлы взмывают и за море!
Благосклонны к героям,
Пели им блистательным хором
Музы на Пелионе[368],
И меж них — Аполлон,
Настигая золотым своим плектром
Лиру о семи языках,
2а Вел разноголосый их строй. 25
Начав свой запев от Зевса[369],
Славили они
Чтимую Фетиду
И Пелея,
Которого Крефеева дочь,
Сладострастная Ипполита,
Хотела опутать обманом,
Пестрыми уловками убедив
Мужа своего[370], блюстителя магнетов,
Лживую изготовив речь,
Будто было на нее покушение 30
На брачном ложе Акаста, —
2а А истиною было противное.
Много окольного замыслив,
Умоляла она Пелея всем пылом своим;
Стрекало ее слов
Гнев вздымало в Пелее —
Не колеблясь,
Отверг он юную жену,
Страшась недоброго от Родителя Гостеприимца[371].
И тучегонитель Зевс,
Владыка бессмертных, 35
Обратил к нему взор,
Мановением с неба обещал ему
В скорые супруги
Морскую Нереиду с золотым веретеном,
3с В родичи ему склонив Посидона,
Чей путь — меж Эгами и славным дорийским Истмом[372],
Где радостные толпы
Под свист тростников
Встречают бога,
Соревнуясь в отваге и силе тел.

Врожденная доля — 40

Мера всем свершениям человеческим.
Ты, Евфимен[373],
В объятиях эгинской Победы
Пригубил разноголосие славословий, —
3а И ныне горд
Видеть, как племя сестры твоей,
Сев от твоего корня,
Прянул и рвется тебе вослед.
Подстать ему и Немея
И месяц, любимый Аполлоном[374], —
Сверстников, сошедшихся к борьбе, 45
Он осилил дома
И осилил под сенью Нисейского гребня[375].
Я счастлив,
Что целый город
Борется за доброе дело;
Но помни, Пифей, —
Это легкая рука Менандра
Порадовала себя
Сладкой мздою твоим трудам,
3э Ибо из Афин пришел к тебе созидатель борцов.
И для Фемистия[376] 50
Пусть найдется песнь у тебя, моя Муза,
Стряхни немоту,
Возвысь голос,
Натяни парус до вершины мачты
И спой,
Как он, кулачный боец,
Победой своей
Похитил в Эпидавре
Достойную честь сугубой борьбы,
И как принес он цветущие зеленью венки
К предверью Эака,
В хоре русых Харит.