Пингвин – птица нелетающая, или Записи-ком Силыча и Когана

— Прекратим мак выращивать, коноплёй займёмся, полагаю, она на Дальнем поле тоже даст хороший урожай. На «травку» Зяма, думаю, согласится. Насчёт дефицита презервативов… действительная цель «эсвэо» не только угоститься в гондоле, с оф-каргоофицером договориться завозить нам презики на обмен за «следы».

— А я-то думал «следы» печёшь для личной только выгоды. Мне не перепадало, я и не обращал твоего внимания на то, что с меня ты только правую бацулу снимал. Каждый раз. Как эти американцы «тупые», которым ты впаривал «следы», не допёрли, что они только от правой ноги, ни одного отпечатка левой. Если для общей пользы, возьму готовку «следов» на себя. Только ты к презикам и сигареты закажи, «Гродно» добрые, лучше «Могилёва».

— Закажу. «Гродно», да, добрые. Американцы «тупые» угощали. (Не знал Батя, не угощали вовсе американцы, я у них «Гродно» на «оскомину со смаком» Силычевым выменивал.) Теперь чуть что забуду — за жбаны с вареньем и киселём, и «макарики» порченые в нос. Под «миской» — тайком от полеводов. Подумают ещё, рехнулся их председатель правления. Сразу же бегу к себе в закуток спального барака, голову в ранец и хохочу в надежде, что память скоро вернётся. Успею, не придётся тюлькой догоняться и факелами плеваться. У Хлеба в каморке хоронюсь. На кухне помогу тебе отпечатать в глиняных лепёшках правую и левую бацулы — «следы» печь. И да, припомнил, Хлеб снедать звал к первому завтраку — «разминочному», через час Зяма с командой заявится ко второму, «отвальному». Бросай дымить, пошли, хватятся нас.

Завязать с пингвиньей тушёнкой мне надо было давно, не тянуть. Это же смешно: никак случалось, не вспомню, что проставлять полеводам в табеле за невыход на прополку — «нолики» или «крестики». Как-то раз в спешке съел варенье без мака — получилось, но не столь быстро, как с ним. Долго вспоминал, что полковник, командир роты спецназа я. Но что и на должности председателя колхозного правления вспомнил только, когда разнорабочий Тона поздоровался:

— Добренькава вам сдаровьичка, Председателя-сан.

Моя попытка в открытую всучить мак Зяме возымела провальное последствие. Посеяли на Дальнем поле, всё время пока цвёл, полеводы красные цветы маскировали стеблями с жёлтыми цветами здесь же растущего топинамбура. А ну как соседи мирняне определят, что за посевы, и тоже примутся выращивать мак — создадут конкуренцию. Решил упредить, и по осени предложил урожай Зяме.

— Да ты что, дружок! Опий возить предлагаешь! Сколько моих коллег поплатилось, не знаешь? Нет уж. Самогонку и варенье — ладно, но наркотик — нет!

«Шапку» в охапку и дал деру из закутка. Ара в чалме высунулся и в створе занавески прокричал: «Атас! Наших бьют!». Гиацинтовый попугай оказался не чучелом, живым! Я не замечал.

Ухватить сигарету «каменьями» удавалось, но вытащить из пачки никак, только фильтры потрепал. По пришествию двух минут безуспешной возни, стукнул себя по лбу и прокричал громко, разъярённо:

— Та-а-ак!! В завязку! Полную!

В стороне от первой вырыл вторую яму, высыпал в неё из ранца с полдюжины «пингвинов», уложил штабелем всех ластами на восток и закопал. Песок разровнял и разгладил ладонями. И на этой могиле крест лопатой выложил, но, опять же передумав, потёр.

Лучше голодным буду, чем идиотом. Забыть — сокрушался я — про вторую в пачке ленточку!

Ругая себя и присев с голой задницей на корточки между свежими могилками, я принялся отколупывать в пачке эту самую вторую красную ленточку, потянув за которую и вытащил сигарету до половины. С нетерпением поднёс ко рту, подхватил и вытащил губами за фильтр.

Не «хана тебе», не махорка, не «Крепостная», не «Могилёв» тебе, даже не «Гродно» — Маль-бо-ро!

Прикурил от зажигалки, неловко пытаясь поймать огоньком кончик трясущейся в губах сигареты.

С зажигалкой, вещицей старинной в корпусе из платины никогда не расставался: подарок любимой женщины, на которой так и не женился — Хрон помешал. Лицензию на бракосочетание нам не дали — на том основании, что получили места в Анабиозарии Сохрана Исхода. На Марсе любимая, пробуждённая от анабиоза раньше, сошла с ума и вскоре умерла в «Печальном доме». Зажигалку подарила у меня в офицерском общежитии после ужина в ресторане и счастливой ночи. В четыре утра нас разбудил шум и беготня по коридору: Капитан бин Немо вышел в телеэфир по всему миру со своим ультиматумом — людям, кто хочет жить, убраться с Земли. Утром этим зачинался день одиннадцатого сентября — мой День ангела и скорбный день уничтожения террористами Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, за тридцать лет до моего рождения. Теперь вот, и день начала Хрона. В Анабиозарии, когда укладывали спать в «гробу», зажигалку я спрятал за щекой, тайком.

Затянулся.

Дым выпустил «колечком».

Затянулся ещё раз… и оторвал часть сигареты: с фильтром — «хану», «крепостные», «могилу», курил — не забирало.