Пионер, 1949 № 11 Ноябрь

Людмила Филипповна дочитала письмо в полной тишине. Всем казалось, что Наташа сама приняла участие в споре и сказала своё убедительное, веское слово.

И тогда мы вдруг заметили, что Лёва всё ещё стоит па кафедре.

- Да, - говорит он, словно его ни на минуту не прерывали. - Многое начинается с мелочей, с повседневного, будничного. Некоторым, может быть, покажется, будто то, что я сейчас скажу, к делу не относится. Но я всё-таки скажу. Вот на днях у нас в десятом классе произошёл такой случай. Вы помните, в школе испортилось отопление. Людмила Филипповна со специальной комиссией занялась выяснением причины. Оказалось, кто-то из нас повернул кран и испортил батарею. Людмила Филипповна спросила, кто это сделал. Но у того, кто был виноват, не хватило мужества сознаться. Ну, а если жизнь поставит его перед настоящим, большим испытанием, что он тогда будет делать?

Все очень удивлены таким оборотом разговора. Снова - в который раз! - вспыхивает спор, и Людмиле Филипповне становится совсем трудно сдерживать ребят.

Я смотрю на своих мальчиков. Теперь они уже не притворяются: они действительно не замечают моего взгляда. Они захвачены тем, что происходит вокруг, и слушают, боясь пропустить хоть слово.

В заключение говорила Людмила Филипповна, Говорила она сжато, ярко и умно, и мне особенно запомнились её последние слова:

- Можно ли сказать, что на этом диспуте мы разрешили все вопросы, которые поставили перед собой? Конечно, нет. Но мы задумались над ними - вот что важно. Мне хочется сказать вам, что юность - лучшая пора в жизни человека. Михаил Иванович Калинин не раз говорил, что молодость - это прекрасное, неповторимое время, источник всего светлого и хорошего в будущем. Именно в юношеские годы определяется, чем будет силен человек, чем будет полезен обществу. Мне хотелось 'бы, чтобы после этого диспута каждый из вас спросил себя: а какой я сам, какие качества должен я воспитывать в себе, чтобы прожить жизнь достойно и честно, чтобы быть сильным в любом испытании, которое жизпь поставит на моём пути?

ПОСЛЕ ДИСПУТА

…В конце недели Александра Фёдоровна, преподавательница истории, прислала с дочерью пачку карт древней Греции - работу моих ребят.

- Мама больна, - объяснила мне девушка. - Но карты она вчера проверила. Мама просила передать, что она очень довольна. Она поставила десять пятёрок.

Я поблагодарила и пошла на урок, а в перемену стала раздавать карты ребятам.

- Держи, Толя, свою Грецию. На неё приятно смотреть. У тебя Пелопонес такой жёлтый, как только что вылупившийся цыплёнок. Смотри, какая отметка: пять с плюсом!

Толя до ушей залился краской, тем неудержимым румянцем смущения, придававшим ему сходство с застенчивой девочкой, за который его часто называли Тоней.

- Выручка Ваня, - продолжала я. - Вот твоя карта. Как это тебе так хорошо удалось раскрасить море? Я помню, бывало, у меня карандаш никогда так ровно не ложился, всё получались полосы.

- А это меня Горюнов научил, - отвечал сияющий Ваня. - Знаете как? Надо поскоблить карандаш, получается такая синяя пыльца, а потом взять её на тряпочку и по морю растереть. Выходит всё ровно.

- Очень хорошо. Дальше Игорь, где же он? Тоже одна из лучших карт, Александра Фёдоровна особенно отметила. Дима, о тебе и говорить нечего, превосходная карта. Одним словом, все вы молодцы. Александра Фёдоровна очень довольна. Давайте к её приходу устроим выставку карт. Толя, ты отбери лучшие!

- Нет, не могу, - был неожиданный ответ.

- Почему?!

Молчание. Ребята переглянулись. Я посмотрела на Толю. Вот и сейчас он покраснел чуть не до слёз, но глаза его упрямо и твёрдо выдержали мой взгляд.

- Почему? - повторила я. - Ты чем-нибудь занят?

- Нет. Один из нас получил пятёрку за карту, которую не сам рисовал, - негромко, но отчётливо произнёс Толя. - Мне придётся отобрать и эту карту, а я не хочу.

- Ты уверен, что не напрасно подозреваешь товарища?

- Уверен.

- В таком случае, - сказала я, - мы не станем устраивать выставку.

Ребята зашептались. Ваня стоял растерянный и весь красный. Игорь, наш новичок, тоже сильно покраснел, хмурился и кусал губы. Дима, сдвинув брови, смотрел на Горюнова. Встретив мой вопросительный взгляд, он, кажется, хотел что-то сказать, но тут же опустил глаза. «Но ведь это не о них речь, - сказала я себе. - Они и сами прекрасно рисуют». Я ещё подождала. Мне казалось, что вот сейчас кто-нибудь из ребят встанет и скажет: «Это сделал я».

Но никто не встал и не сознался.

«…Кто же это мог сделать?» - преследовала меня неотступная мысль.

Вызывая ребят к доске, проверяя их тетради, я снова спрашивала себя: «Не он ли? Не этот ли?»

Я пересмотрела все карты. Пятёрки были у Кирсанова, Горюнова, Гая, Левина, Соловьёва и у других мальчиков, которые очень недурно рисовали. Заподозрить кого-нибудь из них я не могла. Что касается Вани Выручки, то на его рисунки я обратила внимание ещё в начале прошлого года: отчётливые, ясные, строгие. «Вот кто будет одним из первых по черчению», - подумала я тогда.