Пёрышко

- У нас очень мало времени! Повозки ставим на колеса - Волк, помогай, лошадей разбежавшихся - Мстислав! Остальные на поворот - следить за дорогой, вдруг вернутся половцы!

Ярополк был без сознания, когда мы с бабушкой, осторожно разрезав рубаху, стали кровь смывать. Стрела глубоко вошла, но со спины выхода не было - плохо, значит, внутри наконечник засел. Как достать-то? Из плеча Милорадова в прошлом году с трудом удалось, а тут - живот. Бабушка командовала:

- Богдан, держать его надобно. Дед, иди, тоже!

Богдан за плечи к земле прижал Ярополка, дед на ноги его сел. Третьяк воду нагретую в котелке принес, тряпицы из сумы своей достал, нож прокалил. Бабушка руки в котелке вымыла, нож взяла, мне приказала с иглой наготове стоять, чтобы потом зашить рану его. Стала надрез по коже рядом со стрелой делать, потом осторожно стрелу вверх потащила - задергался, забился воин! Хрипел, стонал. Но все ж таки стрела поддавалась - вверх шла. Скоро и наконечник ее показался. Рану зашили, перевязали. Пока я Неждана перевязывала, бабушка по лесу поблизости прошлась - травок насобирала, чтобы в пути отвар для раненого сделать. Погрузили Ярополка в повозку и отправились в путь. Нельзя было задерживаться, ведь враги в любой момент вернуться могли! 

А когда вечером чуть отдохнуть остановились - преследования, вроде бы, не было, я бабушку просить стала:

- Бабушка, полечи его руками! Плох он, слышишь, как стонет!

- Не могу, внучка, устала очень, сил нет. Ты сама-то попробуй!

Не чувствовала, что смогу. С того дня, как Богдана лечила, ни разу больше не пробовала. Но делать нечего, очень уж Ярополка жаль! Присела с ним рядом на повозке, рубаху подняла, руки над раной поставила, сосредоточилась, даже глаза закрыла. Долго сидела так, ничего не ощущая, пока от рук тепло не пошло... Открыла глаза, увидела свечение голубое вокруг ладоней своих и почувствовала, что кто-то сбоку на меня смотрит. Повернула голову - Богдан стоит, и взгляд у него такой... 

26 глава

Останавливаться на ночевку теперь было опасно. Но лошадям нужен отдых, да и женщины устали, воины проголодались. А еще я все время думал о том, что, наверное, малышку нужно перепеленать или, что там делают с такими детьми? Нужно подыскать подходящее место, чтобы сделать привал. А глаза мои, непослушные своему хозяину, к Ясне скользят, тянутся... Вот она плащ сдвинула, бабушке дитя передала, что-то с платьем своим делала, возилась. Девочка все это время нервничала, недовольно пищала. Мне хотелось подойти и взять ее на руки, прижать к груди маленькое тельце, вдохнуть запах!

Но потом Ясна взяла ее, и я, наконец-то, понял, почему малышка так себя вела - она хотела есть и теперь нетерпеливо вцепилась в грудь своей матери. Почему-то понимание этого волновало меня. Я хотел это видеть. Как мой ребенок сосет грудь жены. Нет, совсем не из каких-то низменных желаний! Просто хотел видеть. Я столько времени потерял. Столько дней ее жизни пропустил. И, кто знает, как долго нам еще быть вместе. Судя по всему, то, к чему я так долго стремился и с таким трудом обрёл,  может быть отобрано, украдено чужими руками очень скоро.

Будет война! Это понятно.  И народ,  пришедший на нашу землю, умеет воевать! Сегодня я убедился в этом. Быстрые, саблями своими владеют мастерски, без слов понимают своего воеводу!

Но точно знаю, не видать им победы, потому что у нас есть такие женщины, как моя Ясна! Видел, как во время боя она стрелой половца из седла вышибла! Да не каждому мужчине по плечу такое! Удивлен был очень!

Но, когда наблюдал, как она Ярополка руками своими лечила, глаз отвести не мог. Заметно было, что нелегко это ей дается - когда руки опустила - поникла, потемнела лицом даже. Только и Ярополку заметно легче стало - заснул спокойно без стонов. И весь путь проспал, не смотря на тряску. 

Тянуло меня к повозке, где Ясна с дочкой сидела как магнитом. Старался все время поблизости держаться, мысленно говоря себе, что для безопасности. Только вранье это - видеть хотел... каждое движение, каждый поворот головы, каждое слово ловить, что она девочке или бабушке своей говорит. И знакомо все это мне было и чуждо одновременно. 

Все-таки место для привала выбрал в небольшом овраге. Можно было даже ненадолго костер развести - крутые склоны скроют дым. Поставил дозорных, а остальные сами знали, кому и что делать. Бабушка Ясны к Ярополку пошла - стала рану проверять. А Ясна на одеяльце, в повозке расстеленное Ладу уложила. Девочка засыпала, на боку лежа, а Ясна рукой ее по спинке гладила, и напевала тихонько. Остановился за спиной ее, больше всего на свете желая прикоснуться к девушке. Несколько секунд терпел пытку эту, а потом сдался. Накрыл своей рукой ее руку, которая Ладушку гладила. Словно молнией тряхнуло! Да что же это со мной? Что я, как мальчишка, в самом деле? Слов подобрать не могу и дрожу от малейшего прикосновения к красивой девочке? 

Она спиной мне на грудь откинулась и замерла. Прислонился щекой к ее щеке, вдохнул ее запах: