Пиппа ищет неприятностей

– Да. Более того, хотя у них это не принято, она развелась с супругом…

Защитница, за что?! Что я сделал такого, что самую важную для меня новость я узнаю при таких обстоятельствах?!

– …и возможно, появится у тебя. Всё, что нам нужно – чашка ее крови. Миль, прошу тебя! Я требую: нам необходима эта кровь!

– Не думаю, что спустя столько лет она всё еще помнит обо мне, – говорил я, благодаря нашу страсть и мою ревность, из-за которых Атайнин никто не видел. – Но если вдруг она появится на моём пороге, я сделаю то, что должен.

– Клянёшься?

– Клянусь. Рон, если ты прав, то как только всё будет готово, я тут же окажусь у тебя, – заверил я герцога, сжав его ладонь.

– Отлично, – умиротворённо улыбнулся он как человек, которому сделали самый большой подарок в жизни.

– Я могу идти?

– А? – он словно выпал из своих грёз. – Да. Иди. Конечно. А вообще, знаешь? Я бы тоже хотел ее видеть, – он поднял на меня взгляд. – После этих лет.

– Конечно. Возможно даже, она приедет к тебе, а не ко мне.

– Ты думаешь?

Я пожал плечами:

– Отчего нет?

– Ты прав, – закивал он, снова погружаясь в свои мысли.

Я вышел.

Я старался идти ровно, не торопясь, будто прогуливаясь. И даже перекинулся парой слов с Бертой, хотя всё внутри меня требовало мчаться. А вдруг королевские стражники её уже схватили? Это была самая долгая дорога в моей жизни. Дорога в половину жизни, не меньше.

Я открыл дверь ключом, отмечая, что следов пребывания посторонних во дворе нет. В доме стояла тишина, и это пугало. Я заглядывал в комнаты, в одну за другой, и сердце вырывалось из груди от страха. Последним, самым дальним, оставался кабинет…

Именно там я и обнаружил Атайнин. Она сидела в кресле и смотрела на сферу, которую я не убрал в тайник, собираясь к Рону.

– Это то, что я думаю? – В ее голосе было разочарование. Я мог вынести всё, что угодно, кроме разочарования.

– Атайнин, ты должна уехать.

– Да, – ее губы скривились, и она медленно поднялась, – пожалуй, ты прав.

– Подожди. Послушай, – я поймал ее за руку. – Я тебя люблю. Я люблю тебя больше жизни. Но тебе угрожает опасность. Рон убежден, что для оживления этого артефакта нужна твоя кровь. И возможно, твоя жизнь.

На ее лице читалось потрясение.