Пиппа ищет неприятностей

К нам добежал Клык. Он полоснул предплечье, омывая сферу в руках Филиппы своей кровью. Цвет дымки с одно мгновение изменился на фиолетовый. Похоже, в нашем отряде я был единственным немагом. Не считая продажного наёмного убийцы. Гроза с разгона впечатал сапог в грудь орущего Кросби. Тот пошатнулся, не удержал равновесия и, сгибаясь, упал на землю. Огонь с лица охватил одежду.

Гроза запел что-то на незнакомом языке, вырисовывая неведомые мне символы над сферой. Я не знал этот ритуал, не знал его цели. Мне оставалось только довериться сыну Атайнин, спутнице отца в последней экспедиции. Дым в шаре на глазах темнел и закручивался черной воронкой.

– А-а-а-а! – прямо на нас, пылая факелом, несся Кросби.

Передо мной просвистел метательный нож. Я повернул голову. Ровняла стоял, держась за раненный бок и опираясь на меч.

– Не всё дело в деньгах, – проскрипел он и, прихрамывая, поковылял к Псу, который бился с парой цхерков.

Бросок в горло у Ровнялы, видимо, был коронным. Двигаясь по инерции, Оуэн сделал еще несколько шагов. Он вырвал из себя оружие, и фонтан кровь окатил артефакт и наши руки. Кросби схватил жадными руками сферу, прижал к груди, несколько раз дернулся на земле и обмяк. В какой-то момент внутри черной воронки появилась белая точка. Она пульсировала короткими вспышками, и каким-то шестым чувством я понял – сейчас рванёт. Я выхватил артефакт и швырнул вверх, в черное небо, вкладывая в бросок всю свою обретённую силу.

Сфера летела ввысь, всё ярче разгораясь, пока, наконец, не взорвалась миллионами искр. Грозовое небо рассекла молния, словно вспарывая тучи. Ледяной ветер тотчас подхватил с земли песок и камни. Я схватил за плечи Филиппу и упал вместе с нею, откатываясь с плиты. Присел, закрывая голову, Гроза. Порыв ударил в грудь Клыка, будто сгоняя с чёрного камня. Только мертвый Кросби, потомок Повелителя, остался лежать на алтаре. Очередной порыв ветра раздул тлевший огонёк, и в одно мгновение его тело вспыхнуло огромным, до самого неба, костром. Алтарь с шипением и треском покрылся сетью трещин, как и небо над ним.

От места, где раньше лежало тело, закручивался смерч. Он разгонялся всё сильнее, а воронка становилась всё шире. Она втягивала в себя орущих цхерков, нешьессов, какую-то мелочь. Разряды молний виделись и вдалеке. Хотелось бы верить, что там тоже земля освобождалась от нечисти. И внезапно весь этот кошмарный хоровод со свистом – вжух! – втянулся в небо. Тучи, словно по команде, растаяли, открыв звёздное небо и луну.

Стало тихо.

– Королевская Служба Благонадёжности! Никому не двигаться! – разбил тишину бас Пончика.

Правая ладонь великана сияла над поляной серебристым королевским гербом.

Вот те раз.

Пёс поднял на него взгляд, хохотнул, тоже встал и поднял руку с сияющим знаком.

– Добровольное раскаяние будет учтено при определении тяжести наказания, – дополнил он коллегу, обращаясь к поверженным воинам Оуэна.

Его знак сиял золотом. Не ниже капитана, однако.

Пончик сразу подобрался и вытянулся в «смирно». Судя по промелькнувшему недоумению на лицах, оба понятия не имели, что работают вдвоём.

– Ты как? – прошептал я на ухо Пиппе. Нам же велели не двигаться. А молчать не требовали.

Филиппа разрыдалась.

Эпилог. Пиппа

Я открыла глаза. Под веки будто песку насыпали. Ощущения были, будто неделю отвалялась в лихорадке. Надо мной белел потолок. В помещении было светло. Я с трудом села. Огляделась.

Я была в одной длинной ночной сорочке. Простенькой, без затей, но ткань тонкая и мягкая. Вокруг была… спальня. Очень приличная, богатая спальня. Кровать широкая и удобная. На стуле рядом с кроватью – халат, незнакомый, но дорогой. Чисто, пусто и тихо. Верный признак, что Шорьки здесь нет. Я никак не могла вспомнить, как здесь оказалась. И понять, где вообще нахожусь.

Последнее, что я помнила: захлопывающиеся небеса и вопрос Дика, что со мной. Я была бы рада, если бы всё, что хранила моя память до этого момента, было кошмарным сном. Однако на руке саднил не до конца заживший порез. Ровно там, где знакомый Дика рассёк запястье. На теле остались синяки от падения и цепких рук гадкого Беннета. Благодарю тебя, Мать-Защитница, за то, что эта нечисть больше не топчет землю. Перенеси его туда, в не́честевый мир, к его родственникам, чтобы он возрождался там всякий раз, как его сожрут. И им пища, и мне радость.

Я не злая вообще от природы.

Просто справедливая очень.

Я напрягла память. Небо в звёздах, Дикий… и всё. Дальше – как в тумане. Похоже, со мною случилась натуральная истерика. Я всего лишь узнала о том, что имею благородные корни, а уже веду себя, как томная барышня. С этим нужно что-то делать. Я решительно поднялась, но в глазах потемнело, и попа почему-то снова оказалась на кровати.

Делать нужно, но не так резко!