Пиппа ищет неприятностей

От постоялого двора хотелось бы больше, чем лошади на улице, но хотя бы мы внутри. Главное – не в лесу. Я так себя успокаивал. Мы убрали в дом все ценности, и я двадцать – нет, больше! – раз пожалел, что купил цхерковы бочки с пивом. На каждой ступеньке цхерковой лестницы я об этом жалел. Но молчал. Никто не должен догадываться, где я видел эти сундуки и бочки. Надеюсь, пока все наши злоключения наемники объясняют случайностью. Никто не обещал им выход на пикник. Но подобные ежедневные (и еженощные) развлечения тоже не предполагались.

Обустроившись в комнатенках без окон и со скошенным потолком, мы спустились вниз. Хозяин бы более вежливым и гостеприимным, нежели его предыдущий коллега, а его супруга с выдающимися достоинствами неспешно занималась приготовлением ужина. Мы заняли два столика. За одним Ровняла спорил с Клыком о преимуществах мечей варварской и нашей закалок. Пёс лениво обгавкивал обе стороны. В смысле, по очереди критиковал то одни, то другие. Спор за столом периодически набирал обороты и грозил перейти в потасовку, но Пончик в такие моменты выходил из состояния дрёмы и начинал с намёком постукивать пальцами по столешнице. Оппоненты стихали и переходили к цивилизованному диалогу ровно до очередной реплики Пса. Вот же достался мне отряд!

Мы расположились за столом с Грозой. Он, как обычно, сидел, уткнувшись в книгу. Книга была с заклинаниями. Я улавливал знакомые закорючки, которыми обозначали жестикуляцию, и рана, которая, казалось, давно заросла быльём, вновь заныла, как больной зуб. Я так любил это! Так было больно в один момент лишиться этой способности. Но еще больнее было осознать, что эта потеря навсегда. Не на год, не на два. Но я верил, надеялся… Глупо, конечно. Юности свойственно верить в чудеса.

Сейчас, сидя рядом с таинственным красавцем-иностранцем, настоящим магом, я как никогда ощущал собственную ущербность. Неполноценность. Представляю, каким недостижимым идеалом Гроза виделся Фильке.

…Почти таким же недостижимым, как и мне. С той разницей, что когда-то я мог быть не просто ровней, я бы превосходил его. И поэтому моя зависть, как едкая кислота, выжигала душу.

Кстати, этот цхерков Филька опять куда-то запропастился. Где он может пропадать в чужом селе, где никого не знает? Впрочем, этот как раз не пропадет. И в незнакомом селе, и среди незнакомцев.

Покачивая бёдрами, в зал вышла хозяйка. Судя по голосам на кухне, она была почтенной матерью семейства, что не мешало ей призывно улыбаться гостям. Улыбка никого ни к чему не обязывает, но существенно повышает шансы на чаевые. Если не за мой счет, то я не против.

Женщина несла большой поднос, на котором стояла стопка тарелок и два парящих горшка аппетитного жаркого.

– Пончик, сходи во двор, кликни Скалёныша, – попросил я.

Разносчица начала расставлять еду с соседей. Видимо, понимала, что мы с Грозой мало похожи на щедрых людей. Она поставила на стол горшочек и чуть не выронила второй вместе с тарелками от гласа Пончика. Даже если этот шустрохвостый чисибун сбежал на другой конец села, зов нашего великана настигнет его везде.

Очень скоро Филька появился в дверях, весь чумазый, будто в грядке копался. Я отправил его умываться, но одна нога здесь, другая там. Не знаю, мой приказ или угроза Пончика относительно целостности еды, но он уселся за стол, не успел я себе горячего положить.

Разумеется, уселся мальчишка с нами. Что ж он худой-то такой? Я положил еще черпачок и отдал тарелку Фильке. Тот набросился на еду, будто его неделю голодом морили. Я тоже присоединился к трапезе.

Гроза тоже озадачился едой, неспешно поднося ложку к наклоненной голове. Короткое покрывало отклонялось от лица, и под черную ткань ныряла ложка. Никогда не видел, чтобы так ели. Мальчишка, который сначала торопливо забрасывал еду в рот, глядя на чинного флаобца, тоже расправил спину, успокоился, в его движениях появилась грация.

Я на него такого впечатления не производил. Ну что ж…

Мы наелись. Оставшееся жаркое подобрал Пончик, который, наверное, и в одного такой горшочек осилили. Пришла пора неспешных, сытых разговоров. Никому не хотелось подниматься в чуланчики, отведённые нам под спальни. На столах появились свечи в глиняных подсвечниках. Клык и Ровняла уже не ругались, а обсуждали достоинства своего оружия. Возможно, тому способствовало отсутствие Пса. Я даже не заметил, когда он ушел. Филька тоже откололся от нас и сейчас разговаривал с подростком, хозяйским сынком, который недавно вернулся с парой десятков рыбёшек, нанизанных на веревку. Пончик похрапывал. Я тоже начал клевать носом.

Но тут громкий удар сверху смыл всю сонливость. Короткое «бах!» сопровождалось воплем хозяина дома:

– Ах ты кобель плешивый!..

И тут я вспомнил, что Пса-то с нами и нет.

Стуча сапогами по деревянным ступеням, хозяин волок за собой за руку растрепанную жену. Призывные улыбки были замечены, но результат оценили не все. Хозяину он точно не понравился.

– Вон из моего дома! – заорал обманутый супруг.

– Но… – начал я.