Пир князя Владимира

Он воспринимал Херсонес как послание. Он не должен позволить разрушить и разорить его, даже если придется ждать под его стенами целых три года, как он и грозился.

Знакомый холод приходил неожиданно и сжимал ему грудь. Словно чья-то рука, потусторонняя, предвещала этим прикосновением конечную холодную пустоту. Он научился терпеть ее, но никак не мог к ней привыкнуть. Холод вселял в него тревогу.

* * *

После девяти месяцев осады так и не сдавшегося города стало казаться, что выжидать придется до бесконечности. За такой срок созревает в утробе матери и появляется на свет ребенок. Но ворота города оставались на запоре. Владимир подумал, что какая-то высшая сила снабжает город всем необходимым, прежде всего водой, ведь он сам проверял – все подходы к Херсонесу закрыты.

Кто знает, как все закончилось бы, пошло бы на штурм русское войско, или бы жители сдались под давлением и силой угроз, а может быть, откуда-то к ним пришла бы помощь, на которую они втайне надеялись, если бы не один греческий воин по имени Анастас, который решился на предательство, чтобы отомстить своему начальнику, несправедливо обвинившему его в мелкой краже и потом оскорбившему тем, что с презрением отказался за это его наказать. Итак, Анастас написал записку, подписав ее своим настоящим именем – Ждберн, ведь по происхождению был из варягов, привязал ее к стреле и пустил в сторону русских, крикнув, чтобы эту стрелу отнесли князю Владимиру.

– Поношу поганых дикарей на их песьем языке, – ответил он своим, которые спросили, о чем он перекрикивается с врагом.

Уже не раз в греческом войске на него смотрели с недоверием и, если случалось чему-то пропасть, подозревали, не его ли рук дело. Он был крещен их именем, но они не считали его своим. По другую сторону стены были его соотечественники, и он, подхлестываемый обидой, решил им помочь и потом и вовсе перебежать на их сторону.

Анастас был уже христианином, и ему нелегко было сознавать, что он помогает язычникам в борьбе со своими же братьями. Высокий и сутулый, он под этим грузом сгорбился еще больше, но в конце концов сделал так, как и надумал.

Записку свою он привязал к стреле шелковой ниткой, выдернув ее из пояса, и залепил воском.

Так было получено объяснение тому, как городу удается успешно сопротивляться осаде. Он снабжался водой источника, который находился за спинами русского войска. Трубы проходили прямо под ногами князя, и вода по ним попадала в город.

– Русских привел Бог, – оправдывался сам перед собою Анастас, – без Его воли и лист с дерева не упадет.

Он был уверен, что по Его воле русские займут город. Лучше он им поможет, чтобы все прошло с меньшими людскими потерями.

Теперь князь знал, что ему делать. Изумленный, что с неба прямо ему под ноги свалился ключ от города, которым он сможет без труда отпереть его ворота и войти, он с воодушевлением произнес:

– Если так будет, значит, и их Бог на моей стороне! Бог моей бабки Ольги, мудрейшей среди женщин!

И не обратил внимания на негодование тех, кто стоял рядом, а прежде всего Мстислава, собиравшегося было что-то сказать, но промолчавшего, поняв, что для защиты богов момент сейчас неподходящий.

Трубы они откопали, и подача воды в город прекратилась. Осажденное население страдало от мучительной жажды, люди теряли рассудок, они начали кидаться друг на друга, а над ними кружились и ползали по живым и мертвым рои мух. Смрад стал настолько сильным, что проникал и за городские стены, особенно при определенном направлении ветра.

Оставшись без воды, Херсонес вскоре пал.

Анастас мог заплатить за это жизнью. Тайна его предательства стала известна, ее передавали в осажденном городе друг другу воплями пересохших ртов, скоро его уже повсюду искали, чтобы с городской стены с помощью катапульты отправить его к своим…

Но не нашли.

В тот же вечер он предстал перед Владимиром, сокрушенный и молчаливый. Отказался от какой бы то ни было благодарности за оказанную помощь. Спросил, есть ли среди людей Владимира христианские священники. Ему ответили, что из Киева их выступило несколько, болгар, но вместе с ними были и русские, у них обучавшиеся. Анастас попросил Владимира позволить ему к ним присоединиться, он хотел бы и сам принять священнический сан. Чтобы молитвами и богоугодной жизнью искупить грехи.

Это была единственная награда, которой он попросил, и князь не отказал. Призвал священников и передал Анастаса им.

По приказу Владимира его языческое войско, перед которым содрогался христианский мир, состоявшее из русских, непокорных варягов и представителей разных других племен, не убило ни одного пленного. Никто не насиловал женщин, не грабил…

На своем белом коне он проехал по захваченному городу. По бедным кварталам на юге и западе, с глинобитными домами и узкими улицами, по богатой северной части, спускающейся к морю, с трехэтажными домами, паровыми купальнями, огромными храмами. Прямо над морем возвышалась базилика с выложенными мозаикой полами. Взгляд отдыхал на мраморных статуях, которых было великое множество.