Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

Взяв круто вверх, мы вынырнули из атмосферы и на мгновение зависли, пока Федька ориентировался на местности. Потом, с веселым криком "Туда!", он понесся вокруг Земли, при этом, чуть не вывернув мне руку (и вывернул бы, если бы это было возможно). Пройдя треть оборота вокруг Земли, он с ходу устремился к одному лишь ему известной цели. Я балластом висел у него на запястье. Федька предупредил меня по ходу дела:

- Я все время буду стараться ускоряться. Мы должны превысить скорость света раз в тысячу, иначе нам придется добираться годами.

- Федя! А может не надо!

- Надо, Женя! Надо! - не терпящим возражений голосом скомандовал Федька, и я послушно продолжил болтаться на буксире. Сначала было интересно. Земля превратилась в голубую звездочку. Мы пролетели уже знакомый Юпитер. Потом в стороне увидели Нептун. Солнце тоже стало походить больше на большую звезду. А мы все ускорялись. Когда мы уже наверняка покинули Солнечную систему, мне показалось, что звезды сзади начинают краснеть. Я посмотрел вперед - нет, все в порядке, даже ярче стали. А Федька все набирал скорость. Мы висели посреди галактики как черт с Вакулой из фильма "На хуторе близ Диканьки", только я не ехал на Федьке верхом, а болтался где-то сзади. Находясь в таком мечтательно-дрожательном расположении духа, я взглянул в очередной раз и увидел, что наше солнышко стало совсем красным.

- Федь! А чего это наше солнце какое-то красное стало?

- А, ерунда! - отмахнулся Федька, наращивая скорость.

Через некоторое время все звезды сзади стали пропадать. Я заволновался:

- Федь, давай побыстрей, а то сзади что-то непонятное!

- А чего непонятного? спросил Федька.

- Там какая-то черная дыра образуется! Уже Солнце сожрала и нас догоняет. Давай быстрей!

Но черная дыра все росла и росла. Я уже в панике смотрел, как треть небосвода оказалось накрыто какой-то тенью.

- Федь, я больше не могу! Она нас сейчас догонит! - в панике смотрел я на пустоту, пожравшую нашу Землю и полгалактики в придачу. "Куда ж теперь, если дома больше нет?!" - не выдержав, я плотно закрыл глаза…

Я долго плыл где-то в пустоте, зажмурившись и вслушиваясь в тишину. На грани слуха тихонько позвякивали бубенчики, как от проезжающей упряжки лошадей. Я осторожно открыл один глаз. Ничего страшного. Я стоял в темноте посреди своей спальни у расстеленной кровати. Я подошел к кровати и, с наслаждением откинув одеяло, завалился спать…


ГЛАВА 10. ЗА ПОРОГОМ


Моя голова болталась слева направо, как боксерская груша. Меня нещадно хлестали по щекам, щипали и кололи. Наконец, проснувшись и уже набрав в грудь воздуха, чтобы на полную возмутиться неуважительным отношением к моей персоне, я увидел, склонившееся надо мной, испуганное лицо Федьки:

- Уф-ф, есть! Очнулся! - счастливо отдувался он. - Какого лешего ты удрал посреди полета! Вот зараза, напугал. Я один, посреди галактики, несусь незнамо куда, а этот идиот исчезает, и даже не предупредит на прощание!

- Иде я? - выдавил я из себя "умный" вопрос, пытаясь сообразить, почему и как Федька приперся ко мне в спальню и еще нахально колотит меня, требуя каких-то объяснений. Постепенно память и здравый рассудок стали возвращаться, но события всплывали как-то в обратном порядке. - А чего ты в моей спальне делаешь? - Я оглянулся и запоздало понял, что нахожусь не у себя в спальне, а у Федьки. Тело затекло и ныло, как после долгого лежания в одной позе. И с головы моей свисала сетка с электродами. - Так, это я ж у тебя в спальне, а не у себя!

- А то где? - удивился Федька. - Ты вообще, куда пропал?

Я начал понемногу восстанавливать события в хронологическом порядке:

- Да никуда. Я просто страшно испугался этой черной дыры, догоняющей нас сзади, и что Земля пропала вместе с солнцем… - здесь я осекся и уже совсем тихим голосом продолжил. - И оказался у себя в спальне, а потом… - тут я замолчал еще на дольше.

- Что потом?! - нетерпеливо спросил Федька, и продолжал по инерции меня ругать. - Идиот! Испугался красного смещения. Мы же скорости света достигли! Вот все и сделалось красным, а потом совсем почернело.

- А потом… я прошел к кровати и ОТКИНУЛ ОДЕЯЛО! Ты понимаешь?! И лег в кровать, закутавшись в него! И вообще, было темно, как ночью! А сейчас, еще только вечер наступает. А ты меня разбудил! Здесь!

- Ты что, хочешь сказать, каким-то образом по настоящему материализовался у себя в спальне, да еще и ночью? Может, тебе все приснилось?

- Я спал, будучи вне тела? Странно. И уж больно все было реально…

- Я, как тебя потерял, сразу сюда кинулся, а тебя живым нигде нету: ни в подпространстве, ни в пространстве… И что мне оставалось делать? Вот и стал колотить тебя по всем местам, чтобы разбудить. Главное, проснулся! Жалко, конечно - до звезд так и не долетели.

- Слушай Федь! Надо ехать ко мне, проверить, если постель разобрана, то я там был! - пришла, наконец, мне идея, как проверить был я у себя в спальне или нет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное