Пирамиды роста

– Бабский стриптиз-клуб, где берут мальчиков на ночь. Хочешь, дожрём и туда? – подмигнула Ада. – Горяеву не настучу.

– Зачем?

– На голых мужиков посмотреть, потрогать их в волнующих местах, взбодриться.

– Целый день на приёме смотрю на голых и трогаю их в волнующих местах, – засмеялась Валя. – Упахиваюсь так, что ничего не взбадривает.

– Значит, по рукам? Съёмки за ВГИК? – напомнила Ада.

– Да просто Вика уже бредит сценарием про секты. Только ради неё!

В этот момент официант подошёл с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и два бокала:

– Вас приветствуют господа из-за того стола!

За указанным столом обитали два глубоко нетрезвых персонажа, один в малиновом пиджаке с мерцающим из-под рукава толстым золотым браслетом, другой в кожаной куртке, которую логично было бы считать верхней одеждой и оставить в гардеробе. Ада взяла в руки бутылку шампанского, прочитала этикетку и, поморщившись, сказала:

– Неси в обратку и передай, что мы говна не пьём! И с говном не спим!

Официант вежливо кивнул и пошёл обратно.

– Скажет им, дамы не могут принять подарок, поскольку ждут мужей, – прокомментировала Ада. – Все говорят, худей-худей, а зачем худеть, когда всё так вкусно и ни один мужик мимо меня спокойно не проходит?

– Прости за прямоту, но через десять лет сердце устанет гонять кровь по лишнему жиру, – ответила Валя.

– И мне теперь, по-твоему, не жрать? – возмутилась Ада. – Заплачу́, поставят в сердце механику.

– Ешь лишнее, заедая психологические проблемы.

– У меня нет проблем, проблемы у тех, кто не хочет со мной дружить, – сверкнула Ада глазами.

– Пойди к психоаналитику, он тебя почистит. Не будешь топтать мужиков, а потом гоняться за ними с наружкой.

– Ты, как бы, опять не понимаешь. Кто на охоту ходит, кто в акваланге ныряет, кто в гольф играет, а мне это некогда. Я организую экстремальную разгрузку внутри производственного процесса. А тут вдруг Федя с брюликом! Можно сказать, с гигантской молекулой углерода!

– Почему углерода?

– Это, Лебёдка, из кристаллографии. Говорила ж тебе, мне на языке камней говорить удобней.

И Валя отмолчалась в ответ, потому что снова ничего не поняла.

Узнав о состоявшейся «сделке», Вика повисла у Вали на шее. А когда влиятельный вгиковский старец назначил ей встречу в Доме кино, Вале стало не по себе. Она понимала разницу между собой врёмен Дома кино и Викой сегодняшней, но всё-таки, «дуя на воду», сделала подробный инструктаж.

– Ты ваще не въезжаешь! От меня должна идти убойная асексуальная сила, – лопотала Вика, собираясь на встречу. – Идеальный имидж будущего директора кино – англосакская тварь, которая, чтоб достать бабла на фильм, хоть банк ограбит, хоть президенту минет сделает!

Она купила в переходе метро очки с простыми стёклами, а на рынке – длинную чёрную юбку, белую офисную блузку и строгий пиджак. В руках «дипломат», волосы гладко зачёсаны, а губы густо накрашены.

– Чучело-мяучело, – пошутила Валя.

– В бизнес-леди копыта двигаю, – надулась Вика.

– Ну, вылитый Миша в этих очках! – поразилась мать и добавила: – У нас на фабрике такая в месткоме сидела, злая как собака. Замуж так и не взяли, как ни елозила.

– На фабрике не взяли, а во ВГИКе только таких и берут, – возразила Вика.

– За киношного-то на кой? Доча за киношного сходила, не нажила ни кола, ни двора, нажила аборт да по морде! – припомнила мать.

Слава богу, старичка волновала не Викина внешность, а возможность выслужиться перед Рудольф, и он обговаривал чисто технические детали засовывания Вики в список первого курса. Вика сидела с ним за чашкой кофе, крутила головой, но не увидела ни одной знаменитости. Тем более что приняла бар возле Белого зала за верхний ресторан, о котором столько слышала от Вали.

– Фуфло твой Дом кино. Я там была самая крутая. И ВГИК фуфло – сплошная коррупция! – резюмировала она и после этого не вылезала из ВГИКа.

– На что, доча, её в кино? Пристрой лучше на телевиденье, – осудила это мать.

– Чем тебе кино не угодило?

– Ещё ж кобель, что Алентову с ребёнком бросил, говорил, не будет ни кино, ни театра, ни книг, ни газет. Одно сплошное телевидение!

– Кто Алентову бросил? – удивилась Валя.

– В «Москва слезам не верит». Гладкий такой с лица. И вправду, теперь только телевизор смотрят, а потом ещё в газетах про него враки читают.

Юлии Измайловне история с ВГИКом тоже не понравилась.

– В период потерянных ориентиров молодёжи опасно видеть, что можно манкировать трудом, – стала отчитывать она Валю по телефону.

– Профессорша говорила: «Всё, что загоняет в депрессию, друг наркотиков!» Важно, чтобы Вика была всё время занята чем-то интересным, – стала оправдываться Валя.

– Всю жизнь будете вынимать ей кроликов из цилиндра? Ведь даже матери детей-инвалидов учат их самостоятельно жить в мире.

– Юлия Измайловна, чувствую, что во ВГИКе она на месте.

– На чужом блатном месте?

– Но, если б не сбежала из дома из-за материного сожителя, то поступила бы с её мозгами после школы. Я просто восстанавливаю справедливость. Бабушка моя говорила, коли дырка в судьбе, учись ставить заплатку.

– Ваша бабушка не имела в виду коррупцию.