Пират

Не было военного судна, бороздившего морские пучины, который не имел бы особых инструкций относительно этого корабля, столь преуспевавшего на поприще злодеяний; не было купеческого судна ни в одном мореходном краю земного шара, чья команда не трепетала бы, заслышав имя пирата или вспомнив о жестокостях, совершавшихся его головорезами. Пират бывал всюду – на востоке, на западе, на севере и на юге, – оставляя за собой кровавый след грабежа и убийства. И вот он стоит, застыв в своей красоте; его невысокие бока окрашены в черный цвет, на фоне которого тянется лишь узкая красная полоса; его мачты чисто выскоблены; его стеньги, краспиц-салинги, эзельгофты и даже подвижные блоки ослепительно белые. Тенты растянуты на корме и на носу, что бы защитить команду от горячих лучей солнца, тросы туго натянуты, и по всему видно, что на корабле господствует знание морского дела и строгая дисциплина. Его медные части ярко сверкали в ясной, гладкой воде, и если б вы глянули через его гакаборт в спокойное синее море, вы отчетливо увидели бы под ее кормой песчаное дно и якорь, лежавший как раз под ее подзором. За кормой плавала небольшая лодка, и тяжесть привязывавшей ее веревки как будто подтягивала ее к шхуне при этом полном штиле.

Если мы теперь поднимемся на борт, то прежде всего удивимся, что мы так обманулись, определяя издали водоизмещение шхуны. Она представлялась нам небольшим кораблем тонн в девяносто, а оказывается, что она вытесняет свыше двухсот тонн, что бимсы у нее огромной длины и что те мачты и реи, которые издалека казались нам такими легкими и изящными, вдруг выросли до неожиданных размеров. Ее палубы были все из узких сосновых досок, без единой трещины или сучка; ее тросы из манильской пеньки тщательно прикреплены к медным кафель-нагелям или свернуты в кольцо и лежат на палубе, белизна которой составляет сильный контраст с ярко-зеленой окраской ее бортов; ее шпиль и нактоуз отделаны под красное дерево с продольными ложбинами и украшены бронзой; стеклянные окна в потолке кают защищены металлическими стойками, а блестящие мушкеты выставлены в ряд впереди грот-мачты, вокруг которой принайтовлены абордажные крючья.

В средней части корабля, между фок- и грот-мачтами, стоит на круглом вращающемся лафете длинная тридцатидвухфунтовая пушка, приспособленная так, что в бурную погоду ее можно опускать вниз и ставить в трюм, а с каждой стороны его палуб расположены восемь бронзовых пушек меньшего калибра и превосходной работы. Конструкция судна свидетельствует об искусстве строителя, а его оснастка – о сознательной разборчивости, благодаря которой ничто не было принесено в жертву вкусу, хотя, в то же время, вкус был руководящей нитью во всем; порядок же и чистота его показывают, что в лице его командира умение водворить строжайшую дисциплину соединено с практическими познаниями опытнейшего моряка. Да и как же иначе могло бы это судно продолжать столько времени свой беззаконный, но успешный промысел? Как можно было иначе держать в повиновении команду, состоявшую из негодяев, которые не боялись ни Бога, ни людей, и из которых большинство совершало зверские убийства или имело на своей совести еще более черные злодеяния? В том-то и дело, что человек, командовавший кораблем, так возвышался над своими сообщниками, что не имел соперников. Превосходя их способностями, практическими познаниями, отвагой и, в особенности, физической силой, почти равнявшейся силе Геркулеса, он, к сожалению, превосходил их также своей преступностью, жестокостью и презрением ко всем заповедям нравственности и религии.