Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

27 апреля 1587 г. Дрейк сообщил о своих трудах и победах Уолсингему. «Второго числа этого месяца мы покинули Плимут, – писал он. – В течение пяти дней нам досаждал сильный шторм, из-за которого наш флот рассеялся, а на “Дредноуте” образовалась сильная течь». Справившись с этими неприятностями, хвастался далее Дрейк, они «потопили бискайский корабль водоизмещением 1200 тонн, сожгли корабль маркиза де Санта-Круса водоизмещением 1500 тонн и еще 31 корабль водоизмещением 1000, 800, 600, 400, 200 тонн, и увели с собой четыре корабля, загруженные провизией, и удалились оттуда, когда нам было угодно, и с такой честью и славой, каких только можно желать, при этом несколько раз давали бой 12 королевским галерам, из которых две потопили». К счастью, «атаки неприятеля не имели успеха, и, хотя нас непрестанно яростно обстреливали с берега, это нанесло нам мало урона, благодарение Богу».

Кроме того, Дрейк предупреждал: «Перед отъездом нам написал любезное письмо некий дон Педро, командующий этими галерами. Уверяю Вашу милость, свет еще не видел таких приготовлений, какие сейчас неустанно осуществляет король Испании ради вторжения в Англию».

На следующий день Дрейк написал лично королеве, в общих чертах пересказав все полученные отчеты о взятых в Кадисе трофеях. Он предупреждал, что, если он не будет действовать, Испания направит накопленные ресурсы против Англии. «Этим великим приготовлениям испанцев можно проворно помешать, – сообщал он королеве, – отправив свои силы, чтобы встретить их несколько дальше от нас и ближе к их берегу, что обойдется дешевле [в стратегическом смысле] Вашему Величеству и народу, и дороже встанет врагу». Дрейк также предупредил Елизавету I, чтобы она не поддавалась на испанский обман: «Обещания мира от принца Пармского и эти обширные приготовления в Испании плохо согласуются друг с другом».

Стремясь использовать весь потенциал собравшихся на его кораблях войск, Дрейк созвал своих капитанов и объявил, что планирует высадиться в Сагреше на юге. Но второй командующий Уильям Берроуз, капитан «Золотого льва», выступил с письменным возражением против этого чудовищно необдуманного, по его словам, предложения. Более того, он заявил, что считает манеру командования Дрейка оскорбительной для опытных капитанов (говоря другими словами, Берроуза раздражал успех Дрейка, его внезапное богатство, рыцарское звание и близость к королеве).

В ядовитом настроении он взялся за перо, чтобы раскритиковать стратегию и мореходное мастерство Дрейка. «В этом плавании с момента нашего прибытия… я ни разу не видел, чтобы какой-либо совет или предложение, касающиеся наших действий и службы Ее Величеству, пока флот находится под вашим руководством, были высказаны или обсуждены», – начал он и далее принялся обстоятельно излагать свои жалобы: «Вы принимаете нас со всем радушием и гостеприимством, однако же, проведя с вами целый день, мы нередко отбываем с тем же, с чем пришли, не получив никакого совета или разъяснения о текущих делах. Эти собрания (хотя вам, возможно, угодно называть их советами или совещаниями) далеки от цели и вовсе не таковы, какими по здравом размышлении должны быть. Вы также, к моему немалому сожалению, в прошлом и настоящем пренебрегали обязанностью доводить до флота ваши распоряжения в надлежащее время и в надлежащем виде».

Хуже того, писал Берроуз, «я обнаружил, что вы всегда настолько привязаны к своему мнению и намерению, что негодуете и считаете едва ли не оскорблением, когда кто-нибудь дает вам совет относительно чего бы то ни было (по крайней мере, я говорю за себя), по каковой причине я часто воздерживался от того, чтобы прямо высказать то, что в ином случае мог бы заявить». Берроузу казалось, что Дрейк относится к нему с необъяснимым пренебрежением: «Нет, вы поступаете со мной вовсе не так, как с другими». Но он всего лишь просил Дрейка об отношении, «подобающем моему званию и положению». Эта ложная скромность, несмотря на всю неискренность, производила определенное впечатление.

На этом претензии Берроуза не заканчивались. То, что Дрейк поощрял любимчиков, было достаточно плохо, но он к тому же упускал из виду их главную цель: противостоять испанской Армаде, «попытаться всеми возможными способами воспрепятствовать их намерениям и предотвратить их встречу в Лиссабоне». Если Дрейк даст себе труд обдумать эти слова, «я думаю, вы согласитесь, что все высказанное мною справедливо».

Далее, разве Дрейк забыл, что «для высадки людей на берег требуется ветер с суши, тихая погода и спокойные волны, чтобы дать кораблям встать на якорь у берега»? И если «внезапно ветер задует к морю, что тогда, как вы думаете, будет уместно сделать – стоит ли оставлять корабли на якоре и подвергать их риску?». Берроуз настойчиво просил Дрейка «рассмотреть со всем вниманием эти вопросы; я, в свою очередь, сделав это, твердо придерживаюсь мнения, что пытаться высадиться здесь неудобно и нецелесообразно; и я решил изложить свои соображения в письме, чтобы это дело осталось между нами».