Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Это было особенно верно еще и потому, что Елизавета I стала первой незамужней королевой Англии. Множество недоброжелателей в Англии и по всей Европе видели в ней прежде всего еретичку. Кроме того, она была узурпаторшей, и вдобавок незаконнорожденной. Наконец, она была, разумеется, женщиной. В свете всего этого ее притязания на английский престол выглядели довольно бледно. Если бы она вышла замуж и родила сына-преемника, престол мог вернуть себе некоторую степень легитимности, но в этом случае ей пришлось бы уступить гипотетическому супругу свою с трудом завоеванную независимость – возможно, вместе с независимостью Англии. Многие считали, что до тех пор, пока Елизавета I одинока, Англия будет оставаться слабой и продолжит страдать от ожесточенных религиозных распрей. Ситуация выглядела крайне неустойчиво. Но Елизавета смотрела на дело иначе.

Ее решимость стала очевидной для всех, когда она организовала церковное соглашение, официально вернувшее в Англию протестантизм. Отныне молитвы и богослужения должны были совершаться на английском языке, а не на латыни. «Книга общих молитв» стала одним из краеугольных камней богослужебной практики. Совершение римско-католической мессы было запрещено законом, но это не означало, что вне закона объявлено католичество как таковое. Елизавета благоразумно оставила за католиками право демонстрировать свои символы, такие как крест и облачения священнослужителей, несмотря на настойчивые возражения со стороны пуритан – той части английских протестантов, которые стремились полностью очистить англиканскую церковь от католических обрядов. Кроме того, став королевой, Елизавета столкнулась еще с одной огромной задачей: ей предстояло привести в порядок финансы Англии.

В 1558 г., взойдя на престол, Елизавета унаследовала долг размером в 227 000 фунтов стерлингов. Банка Англии, который мог бы предоставить ей кредит, еще не существовало – он возник только в 1694 г., во время следующего долгового кризиса. Широкое обращение банкнот должно было начаться примерно через сто лет. Во времена Елизаветы деньгами считались драгоценные камни, металлы и монеты, и Англия на тот момент была должна более 100 000 фунтов стерлингов Антверпенской бирже, старейшей фондовой бирже в Европе и центральному звену мировой экономики. Хуже того, Антверпен взимал процентную ставку в размере 14 процентов.

В начале правления Елизаветы ее советником был Томас Грешем, необыкновенно богатый и успешный торговец и финансист, прославившийся прежде всего как автор «закона Грешема», гласившего, что плохие деньги всегда вытесняют хорошие деньги – иначе говоря, рынок постепенно наводняется дешевой валютой. Возможно, Грешем на самом деле никогда не говорил ничего подобного, но, так или иначе, теперь этот принцип неразрывно связан с его именем. Грешем сразу ясно дал Елизавете понять, что ее отец, Генрих VIII, имел крайне дурной кредитный рейтинг у европейских ростовщиков именно из-за своей привычки обесценивать монеты: при нем плохие деньги вытесняли хорошие. Грешем предупредил Елизавету, что устаревшие принципы регулирования тормозят всю финансовую систему Англии. В 1560 г. он призвал Уильяма Сесила, лорда Берли, провести реформы, которые откроют возможности для рыночного роста. Если королеве нужно занять денег – а ей, разумеется, это требовалось, – она могла найти их внутри страны, вместо того чтобы выпрашивать ссуды за границей. Грешем считал, что английской королеве не подобает обращаться к ростовщикам по всей Европе, и если она решит этот вопрос внутри страны, то без внешних займов удастся обойтись. Потребовалось десять лет, чтобы совет Грешема претворился в жизнь – в 1571 г. Англия начала реформировать законы о ростовщичестве, сделав шаг, который Грешем считал жизненно необходимым для внутренней финансовой модернизации. Примечательно, что уже в 1574 г. Елизавета I объявила, что больше не имеет долгов. Когда ей нужны были деньги, она набирала столько кредитов, сколько могла, внутри страны. Ей, как королеве, было легко это устроить. Отказ дать кредит в «национальных интересах» считался крайне непатриотичным. Кроме того, эта схема подразумевала, что заимодавцев можно легко контролировать. Вдобавок сведения о таких кредитах можно было засекретить.