Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Она оставалась доступной, но недостижимой – единственная королева Англии, которая так и не вышла замуж. Однако Елизавета сумела превратить отсутствие короля из недостатка в источник силы и популярности. День ее вступления на престол, 17 ноября, стал самым важным праздником в английском календаре – его отмечали кострами, колокольным звоном и рыцарскими турнирами. Культ ее девственности приобрел почти религиозное значение. Несмотря на то что она была протестанткой, с ней стали ассоциировать ряд символов, традиционно принадлежавших Деве Марии, – феникс, горностай, полумесяц, роза и жемчуг. Ее называли Целомудренной Королевой, хотя ее целомудрие было скорее предметом веры, чем объективным фактом. Она вызывающе одевалась, а в жаркую погоду могла обнажить грудь, чтобы освежиться. Призрачно-белый макияж придавал ее раскрасневшемуся лицу потустороннее сияние.

Долгое время Елизавета поддерживала отношения с главным спутником своей жизни – Робертом Дадли, 1-м графом Лестером. Они позволяли себе неописуемые вольности на публике и жили в смежных покоях. Но роман с королевой превратил Дадли в мишень для кровожадных соперников. Он стал носить под рубашкой кольчугу, чтобы защититься от покушений на свою жизнь. Дадли надеялся стать мужем Елизаветы, хотя у него уже была жена – красавица по имени Эми Робсарт, редко появлявшаяся при дворе. В сентябре 1560 г. у себя дома в Оксфорде леди Дадли, находясь одна «в определенной комнате» (возможно, в уборной), упала с лестницы и сломала себе шею. Подозревали, что Дадли подстроил смерть жены, чтобы жениться на королеве. Но этот скандал, наоборот, отдалил его от Елизаветы – она не могла допустить, чтобы ее уличили в связи с предполагаемым убийцей.

Вместо этого она решила соблазнить сэра Кристофера Хаттона, малоизвестного члена парламента, который настолько увлекся ею, что близкие начали опасаться за его рассудок. Вдали от нее ему становилось физически плохо. Елизавета отправила его на курорт, чтобы там он оправился от любовной тоски, и оттуда он писал ей: «Я люблю вас. Я не могу обойтись без вас… Страсть побеждает меня. Мне больше нечего добавить. Любите меня, ибо я люблю вас». Хотя Хаттон и Дадли удовлетворяли потребность Елизаветы в мимолетной близости, ни один из них не мог присоединиться к ней на троне.

В остальном Елизавету поглощали заботы, опасности и соблазны зарождающейся империи. Она балансировала между протестантами и католиками. Парламентский акт сделал ее главой англиканской церкви, но богослужения в ее личной часовне по-прежнему совершались по католическому обряду. Отлучение от церкви стало поворотным моментом в ее жизни. Оно должно было подорвать ее авторитет, но привело к прямо противоположному результату. Оно придало смелости и ей, и ее врагам. Английские католики, поставленные в безвыходное положение, строили планы, замышляя посадить на ее место католического монарха. В ответ Елизавета приняла меры, направленные против священников и других недоброжелателей в церковной среде. Трудности, связанные с отлучением от церкви, развязали ей руки, и она смогла сохранить популярность среди простых людей, которые были ее главной опорой. Она казалась беспристрастной, что только укрепляло ее престиж. Слова «Я вижу, но ничего не говорю» стали ее девизом. Совершенно неожиданным образом она пробудила горячую симпатию в папе Сиксте V, который осыпал ее комплиментами, приправленными нотами сожаления: «Она, несомненно, великая королева. Будь она католичкой, мы обожали бы ее всем сердцем. Взгляните, как умело она правит! – восклицал он. – Она всего лишь женщина, хозяйка половины острова, и тем не менее она наводит страх на Испанию, Францию, [Священную Римскую] империю, – на всех». Вздорный и непривлекательный понтифик был совершенно очарован королевой-еретичкой. «Жаль, что мы с нею не можем соединиться в браке – наши дети правили бы миром», – сокрушался он. И он был не одинок. Английские поэты пели ей дифирамбы и называли Глорианой («Славной»).

Впрочем, эти славословия не вполне отражали истинное положение дел. Нестабильность расшатывала основы правления Елизаветы. С севера ей угрожала Шотландия, оплот католиков и родина ее кузины Марии. На континенте объединенные силы Испании, Португалии и Франции господствовали на морях и в торговле. Испанский король Филипп II ненавидел Елизавету и отправил в Англию шпионов, которые должны были, словно стая термитов, подточить ее власть, хотя прошло много лет, прежде чем взаимная неприязнь Филиппа и Елизаветы вылилась в открытую войну. Но английская версия протестантизма постепенно пускала корни, и она отдавала предпочтение искателям приключений, исповедовавшим именно эту веру.