Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия

Говорят, что малагасийская женщина – искренний друг, преданный вашим интересам ничуть не меньше, нежели своим. Она ничего не делает иначе, как с вами и для вас. А между вами и малагасийцами она – надежная и прочная связующая нить, которую может разрушить лишь смерть или неуважение с вашей стороны и которая обеспечит вам дружелюбие, поруку и защиту. С подобным проводником можно ходить среди бецимисарака в полной безопасности [112].

Одна только фраза – «или неуважение с вашей стороны» – свидетельствует, что это не просто патриархальная покорность. Предполагалось, что преданность должна быть взаимной. Чего же следовало ждать в случае этого самого неуважения? Источники дают туманные намеки, однако в одном из текстов, написанном на языке мерина в девятнадцатом веке, предположительно датируемом 1870-ми годами, существует указание на формы магии, к которым прибегают женщины народа бецимисарака, ставшие любовницами торговцев с высокогорья. Женщины эти славились тем, что прибегали к страшной мести в случае, если их предавали партнеры.

Фехитратра – распространенный среди жен торговцев вид магии; торговец заводит себе на морском прибрежье любовницу, чтобы с ее помощью разбогатеть: «Ты торгуй здесь, а я стану возить товары: сюда из столицы, обратно в столицу». Стоит же ему разбогатеть, он бросает женщину; о ее тайной власти, посредством которой она может лишить его жизни, он тогда не думает. И вот, он ее надувает и скрывается со всем их общим добром. Но женщина знает, как достать его посредством фехитратры; она уничтожает его наполовину – наводит на мужчину чары так, что тот становится полужив: тела своего ниже солнечного сплетения он не чувствует, не имеет ни малейшего понятия, когда начнет мочиться или опорожнять кишечник, случится ли это в постели или на полу; при том он импотент. Околдован он женой еще в приморье, но недуг начинает овладевать им, лишь когда он возвращается в горы, впоследствии же всё набирает силу, пока, наконец, не сводит его в гроб. Вот какие заклятия у людей побережья, бецимисарака [113].

Столь ужасающая судьба угрожает мужчине, если он предает доверие своей половины. Если же торговец просто намерен покинуть любовницу, чтобы вернуться в горы к своей семье, женщина может избрать ему смерть и менее унизительную.

Рао-диа — это чары тех, с кем делят постель, – женщин, которых мужчины заводят, когда отправляются торговать. Женщина поджаривает кусочек земли, на который наступил мужчина и произносит следующее заклинание: «Не будет моим, так не будет ничьим! Пусть помрет! Пусть ни жена, ни дети его не узнáют, отчего он скончался». И вот, он возвращается в свой городок, а чары, которые навела на него его любовница, следуют за ним по дороге; когда же он умирает, люди говорят: «Но ведь когда он вернулся, он был совершенно здоров. А потом внезапно взял да помер». Вот что бывает от рао-диа [114].

Разнообразные формы мести посредством магии – фехитратра, манара моди, рао-диа – по-прежнему существуют в наши дни (по крайней мере, в том смысле, что в этом убеждены люди); в том сообществе, в котором я работал, во всяком случае практиковались все рассматриваемые формы оди фитии, или «любовной магии», наряду с рядом других, таких как фаненга-лавитра (при помощи которой бежавшего партнера можно ввести в состояние транса, из которого он (она) не сможет выйти, пока не вернется к заклинательнице) или цимихоа-бонга (ограничивает передвижение любовника определенным периметром), которые тоже рассматривались как оди фития – потому ли, что обычно применялись при романтических обстоятельствах, или поскольку они были способами подчинения воли другого человека. Любовная магия – это, прежде всего, власть и контроль [115]. Ныне эти техники не считаются типичными для какого-либо географического региона. Однако тот факт, что сто пятьдесят лет назад они считались характерной особенностью женщин северо-восточного побережья, вступавших в коммерческие и интимные отношения с чужаками, конечно, сам по себе знаменателен.

Помимо прочего, это дает представление о том, что использование «любовных чар», о котором говорилось в нашей первоначальной истории, могло на самом деле иметь целью соблазнить и удержать моряков-чужестранцев. Без сомнения, пираты очень быстро проведали о таковой возможности; когда они только переселялись в свои новые малагасийские семьи, новые друзья и родственники, конечно же, просветили их в этом отношении, заверяя при этом (и, естественно, не вполне неискренне), что на уме у них лишь самые благородные побуждения. Учитывая тот факт, что пираты часто болели и что многие из них померли – от малярии или других тропических недугов, нетрудно представить себе окутавшую их вскоре плотную завесу пересудов.

Дела домашние