Пираты, или Тайна Бермудского острова

Между тем влюбленные погружались во внезапно нахлынувшее на них чувство все глубже, ни на что вокруг не обращая внимания и абсолютно ничего не замечая в окружающей их обстановке, за исключением лишь одной своей взаимной любви и нежданно свалившегося на них обоюдного счастья, дарованного Богом и теперь выражавшегося в возможности бесконечно созерцать объект своей необъяснимой привязанности и до последней крайности страстного вожделения. Спать они отправились уже глубоко за полночь, когда все остальные уже находились в матросском отсеке и когда на них уже прикрикнул старый морской разбойник, напомнив, что с утра им обоим предстоит заступать на вахту, где они и смогут, как он выразился, «вдосталь наговориться».

– Хватит на небе звезды считать! – стараясь быть грубым, но все же душевно улыбаясь в густую поседевшую бороду, разорвал их блаженство непререкаемый капитан, отлично понимавший, что во все времена удачливость человека зависит от его общей боеспособности, обусловленной бодрым состоянием, железной хваткой руки, а главное – способностью быстро и рассудительно мыслить; для этого же, собственно, обученному человеку ничего особо предпринимать и не надо, а единственное, необходимо позволить организму как следует выспаться. – Все равно никогда не сочтете, – добавил он для острастки, – поверьте, это еще никому не оказывалось под силу. Мисс Доджер! – как и обычно, без особых предисловий, переменил он тему высказывания, заостряя внимание лишь на самых насущных проблемах. – Ты, пока меня нет, располагайся в капитанской каюте, тебе же, мой мальчик – делать нечего? – придется ютиться среди остальных матросов, то есть в общем спальном отсеке.

– Постойте! – вдруг воскликнула белокурая девушка, поделившись с окружающими неожиданно пришедшей ей в голову мыслью. – Но кто запретит нам с Джонатоном спать вместе, скажем, в какой-нибудь кладовой или – с твоего, безусловно, Джек, разрешения! – в капитанской каюте?

– Не стоит будить лиха, – задумчиво пробурчал капитан, мысленно вспоминая, каким похотливым взглядом «пожирал» молодую красавицу Тэтчер, ему до этого неизвестный, а значит, как следствие, не позволявший наперед просчитать свои возможные действия, – женщины посреди бескрайнего моря должны спать отдельно, чтобы – не дай Бог! – кто-нибудь не начал завидовать.

– Понятно, – позевывая и потягиваясь, отправилась голубоглазая блондинка в предложенную ей комнату, предоставив юноше, поникнув головой – нет, не от того, что ему неприятно было спать в одном помещении с кровожадными морскими разбойниками, а по той, самой обыкновенной, причине, что ему пусть и неохотно, но все же приходилось расставаться с любимой, – уныло плестись в указанном родителем направлении.

***

Следующие двое суток плыли почти без происшествий, лишь за единственным, маленьким, исключением: все члены команды проявили неудовольствие по отношению к стряпне, приготовленной неопытным в таких делах боцманом; ну, а к самому окончанию последнего дня, когда уже вечер в полной мере вступил в права и собирался накрыть водную гладь густыми, непроглядными сумерками, Умертвитель наконец-таки скомандовал спустить паруса и вытравить якорь.

– Мисс Доджер, – обратился он к девушке, когда все основные работы по остановке судна были закончены, – поскольку ты являешься квартирмейстером, то бишь моим заместителем, и поскольку тебе все равно нечего делать, то сегодняшней ночью ты встанешь на вахту и будешь охранять наши сон и спокойствие – а завтра? – завтра, ровно за час до рассвета, ты меня разбудишь, а чуть попозднее я покажу тебе настоящее чудо. Все ли тебе, красотка, понятно?

– Более чем, – не препираясь, согласилась Валерия, отлично понимая, что раз она оказалась среди пиратов, то хочешь или не хочешь, но ей все равно придется нести корабельную службу, а в данном случае капитан поступил, с одной стороны, предусмотрительно, а с другой, безусловно, разумно, ведь фактически ей ни за что не надо было нести ответственность, так как единственной, доставшейся ей обязанностью – было проследить, чтобы в ночи к ним неожиданно не приблизились какие-нибудь коварные недруги, – спокойной ночи, – добавила она, отправляясь к капитанскому мостику, – и спите спокойно – я подежурю.