Пираты Карибского моря: Голос моря (СИ)

— Тук-тук, можно? — спросила она после короткого стука в дверь. — Как будто тебе действительно нужно моё разрешение, — хмыкнул Джек. — Нет, — Онората вошла в каюту и улыбнулась. — Но всё же решила спросить. Стояла глубокая ночь, но в каюта была освещена от фонаря, что стоял на столе. Он перемещался туда-сюда, ведомый качкой на море. Пиратка аккуратно закрыла дверь за собой на ключ, сняла шляпу и бросила её на стол, туда же полетел и китель. Потом она без сил упала на кровать рядом с Воробьём. После недолгой паузы Онората вздохнула и заговорила вновь: — Всё меняется, Джек, — бывший капитан повернулась на бок, глядя на пирата, — что если меняемся и мы? — И что же в этом такого плохого, цыпа? — он улыбнулся и заложил руки за голову. — Наверное, ничего. Но… Мы постоянно ругаемся из-за лидерства да ещё и эта болезнь. И я подумала… — Что «чувства со временем меркнут», и «раньше было лучше»? — усмехнулся Воробей, переворачиваясь на бок, как и Онората. Тогда они казались будто отражением друг друга. — А знаешь, что я думаю? — И что же? — Что всё это — глупости, которые могут появиться исключительно от скуки, — ответил пират, тут же уворачиваясь от летящего в его сторону кулака. — Ты шутишь?! Я, вообще-то, серьёзно, а ты!.. — Ты считаешь, что я шучу, цыпа? — Воробей прищурился. — Никак иначе это не назвать! Он недовольно закатил глаза и опрокинул её на спину, нависнув сверху. — Всерьёз рассчитываешь на то, что после всего, через что мы прошли, я куда-то тебя отпущу? — хрипло спросил Джек, не давая ей возможности ответить. Жёсткий, требовательный поцелуй отсёк вопросы или желание противиться у Онораты. Другого ей было и не надо. Резким, нетерпеливым движением он разорвал две верхние пуговицы её рубашки и тут же примкнул губами к ключице, срывая с губ пиратки первый стон. — Дже-ек, — задыхаясь прошептала она, — ты испортишь мне все рубашки!.. — Серьёзно переживаешь за одежду, дорогая? — усмехнулся Воробей, спускаясь всё ниже и ниже… — Не… Да-а! — выдохнула Онората, до крови пикусывая губу. Лишь на миг замерев, Джек шепнул ей на ухо: — Врёшь и не краснеешь. После этого ничто не сдерживало порывов страсти, ни его, ни её. Пиратка прогнулась вперёд, ловя губы капитана «Жемчужины» своими. Без церемоний она сорвала пуговицы потрёпанной рубашки мужчины, отбрасывая её куда-то в сторону. Мысли улетучились, как и тогда, в лабиринте. Но в тот момент это было приятным ощущением. Не просто приятным — обжигающим до глубин души. Её ногти царапнули его спину, но вместо боли вызвали лишь усиление и без того запредельных эмоций. Дыхание сплелось в один единый поток, сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Онората быстро избавила Воробья и от остальных лишних, ненужных элементов одежды. Один миг, ещё один прерывистый вздох — всё слилось в один единственный омут. Обжигающий… Желанный… Весь мир замер, доводя всё до единого момента… До самого конца… Одновременно они рухнули на кровать, тяжело дыша. Мысли возвращались постепенно, но пиратка отогнала их. Она положила руку на грудь своего капитана и прошептала: — Я люблю тебя, Джек. И не важно было, ответит он или нет. Ей важно было знать, чувствовать, что он рядом. Она поняла: глупо было стыдиться своих чувств и отрицать очевидное. Онората прикрыла глаза, погружаясь полудрёму. И, уже почти заснув, она услышала: — И я тебя тоже, Онора.