Пираты Ледового моря

Он наклонился и осмотрел болты на аппарате, потрогал волчью упряжь и тут вдруг зверь сделал бросок и щелкнул зубами так, что я подумала: вот сейчас откусит ему руку. Но волчица не дотянулась. Белоголовый взглянул на меня, улыбнулся и покачал головой.

– Глупая скотина, – пробормотал он.

– Так как же Фредерик? – начала я снова, но Белоголовый с внезапным раздражением оборвал меня.

– Тихо! – он бросил на меня холодный пронзительный взгляд. – Сейчас не до глупостей, ты что, не понимаешь? Нам надо сконцентрироваться.

– На чем?

Я никак не могла взять в толк, почему он ведет себя так странно и почему был так рад меня увидеть.

– Что случилось?

Белоголовый внимательно посмотрел на меня, почти по-доброму.

– Что случилось? – повторил он, мотнул головой и рассмеялся. – Случилось чудо. Мне снова приснился сон. О ребенке, который придет ко мне с Правильным углем. И ты понимаешь…

Белоголовый сел на табурет напротив меня и снова взял меня за подбородок.

– Впервые… за многие годы… я разглядел лицо того ребенка. И это было твое лицо.

Он снова встал и подошел к аппарату. Теперь он действовал очень быстро: осмотрел детали, вычистил пальцем золу из купола, потом отступил на пару шагов и посмотрел на меня и на уголь в моей руке.

– М-мое? – переспросила я.

Он кивнул.

– Но… что если это был просто сон?

– Нет, – возразил он, на этот раз строго. Я уже убедилась, что настроение у него меняется мгновенно, и жди беды, если скажешь что-нибудь не так.

– Я же объяснял тебе вчера. Ты что, не слушала?

– Слушала.

– Некоторые сны больше чем просто сны, – сказал Белоголовый. – И когда проснешься, понимаешь, что они тебе хотели что-то сообщить, что-то важное. Мне много лет снился ребенок. Маленький. Он приходил ко мне с тем Правильным куском угля в руке. Однако лицо его всегда оставалось черным, поэтому я не мог его разглядеть. Этой ночью мне снова приснился сон, но ребенок в нем вытер лицо! Так же, как ты вчера.

Я молчала, не решаясь сказать ни слова. Выходит, именно я должна найти Правильный кусок угля для Белоголового? Нет, это невозможно. Я же оказалась здесь позже всех, я даже в шахте еще почти не работала. А что если этот самый Правильный уголь находился в том туннеле, откуда нас с Мики прогнали? Как я тогда его добуду?

Но Белоголового, похоже, все эти сложности не беспокоили, он был уверен, что сон подсказал ему правду. Он взял у меня уголь и направился к аппарату. Волчица стала переминаться, ощетинилась и оскалила зубы.

– Ты опять ее будешь бить? – я почувствовала, как ком подступает к горлу.

– Кого?

– Не надо ее бить, – взмолилась я. – Миленький, пожалуйста, не надо!

Тут Белоголовый догадался, что я говорила о волке – волке, которого он уже давно не считал за живого зверя, а обращался с ним как с вещью. Тогда он наклонил голову и улыбнулся – словно мать, которая собирается сказать ребенку, что лекарство надо пить, даже если оно горькое.

– Не думай об этом, – проговорил он. – А теперь пора нам вырастить алмаз.

Он благоговейно положил кусок угля в аппарат, как следует закрыл крышку и завернул все болты. Зажег фитиль в камере под куполом, а потом взял палку. Эту отвратительную палку, которая стояла у стены. Волчица словно почуяла ее запах и страшно испугалась. Белоголовый вынул шплинт из упряжи, и зверь побежал. Она бегала круг за кругом, а на нее сыпались удары.

Я зажала уши руками, зажмурилась и закричала – только бы не видеть и не слышать всего этого. Но взрыв я все-таки услышала и тогда открыла глаза.

Волчица остановилась. Испуганная и израненная, она замерла на месте, а Белоголовый вновь забил шплинт, отвернул болты и поднял крышку. Он осмотрел серую пыль, выражение его лица трудно было понять. Потом собрал золу и швырнул в меня.

– Что не так? – прошипел он. – Почему ты опять принесла бесполезный мусор?

– Извини, – пробормотала я.

– Ты что, плохо сортировала?

– Хорошо.

Белоголовый сел на стул и вдруг показался мне очень старым. Таким же усталым и высохшим, каким я видела его вчера, прежде чем в его взгляде блеснула новая надежда. Немного погодя он сказал:

– С этого дня ты должна очень-очень внимательно сортировать уголь. Ясно? Чтобы не пропустить по небрежности Правильный кусок угля.

– Хорошо, – сказала я. Выходит, он догадался, что в этот раз я схалтурила.

Белоголовый встал и распахнул дверь.

– Голубка! – позвал он.

– Да, папа?

– Отныне только эта девочка должна сортировать уголь. Ясно? Пусть она остается наверху и отдыхает, пока другие дети работают.

Он снова ласково посмотрел на меня.

– Так у тебя будет достаточно сил на поиски. – Он ненадолго задумался, а затем добавил: – И надо ее лучше кормить. Пусть Брагдер пришлет лососину и дичь, и… все, что питательно. Я поговорю с ним об этом.

– Да, папа, – кивнула Голубка.

– Ну, ладно, – сказал Белоголовый. Он погладил меня по голове и подтолкнул через порог.

– А Фредерик дал ответ? – спросила я.

– Кто?

– Мой друг, которого они держат на «Вороне».

Белоголовый был так погружен в свои мысли, что не сразу понял, о ком я спрашивала.

– Нет. Он отказался.