Пираты Венеры

— Будет день, будет пища. Так говорят в моем мире. Я вот, думаю: ну, я унгьян. Что за нужда может выгнать унгьяна с полным расстройством психики из города ночью в такую погоду, да еще без охраны, когда за стенами его на каждом шагу подстерегают звери и дикари?

— Что может выгнать? Расстройство психики, — простодушно ответила Дуаре. Опять умничала!

Вот в пелене дождя показались ворота.

Что-то там рядом шкрябало. Шварк да шварк, потом еще этакое острое — фьюи-и-ить! Как будто прошли напильником. И опять: шварк да шварк. А потом тах-та-тах — молоточком, тах-та-тах. Что такое? Точно кто-нибудь на посту, вместо того, чтобы подремывать, халтуру какую до утра взял — и давай на ней гробиться: стенку ли падающую, какой-никакой монумент…

Часовой, и впрямь прятавшийся от непогоды за непосильной работой над ошкуриваемым порталом, вышел к нам с огромным штихелем наперевес и поставил его возле ноги. Как бы если кто тут и шкурит на посту, то не он, а кто-нибудь из пращуров, предков. У него дела другие, граверские. Потом отряхнул руки от какого-то гравия, обтер о передник и, прячась за пращурским анцестральным навесом в трещинах времени, угробившего, видимо, не одного часового во время вахты, закатил преамбулу на пять минут. Мол, как сейчас в стране плохо с работой, народ опять зажимают, цены растут, а жалованье — нет. Потом принялся выпытывать, кто мы, красавцы, такие, чего шляемся по ночам и что нам здесь нужно сейчас, когда все добрые люди дома спят давно.

Он задавал эти вопросы из-за пьедестала товарища Тора — одного из трех, гравелитовых с совершенно безучастным видом; так работают на производстве, протыкая дырки в жетонах прихода-ухода. Скорее всего, принял нас за приезжих, заплутавших в незнакомом городе.

Я тут же сделал лицо.

Умеете делать лица? Глаза? Губы? Многие умеют, необязательно принцессы. Карсона Нейпира на этом поприще тоже природа не обделила талантом к мимикрии. Я выбрал такое лицо, знаете, чтобы его и из-за горизонта было видно. Ну, неимоверный масштаб дал. Нещадное количество. Беспредельное число всего, чего хотите. Здешние теории неравновесности масс и неравномерности расстояний в сторону увеличения и разрастания. Часовой тут же вышел из-за пьедестала, показался…

— Как работается, братик? — спросил я его властным голосом. — Мыши, заказчики не беспокоят? Штихель больно хорош. Пьедестал Соф заказывал?

— Нет, городская управа, — ответил старатель, здорово испугавшись моего масштаба. — А вы, собственно…

— Мы, собственно, братика Софа ищем. Сбились вот с ног. Погода-то разгулялась, гляжу…

— Соф? — воскликнул он удивленно. — Что Софу здесь делать в такую ночь?

— Ночь хорошая, — вымолвил я и обратился к Дуаре: — Очень хорошая ночь для государственной работы, товарищ. Вы случайно не нас с Софом ждете? Обещал с минуту на минуту подойти…

— Да, — обрадовалась Дуаре. — И у меня с ним тоже назначена встреча на это время.

— На половину второго? — уточнил я.

— На половину второго…

— Ну что ж. Братик Соф — человек обязательный. Раз обещал — подойдет. Только сможет уделить только две минуты, у нас срочное дело там… — я вскинул руку куда-то туда, далеко за ворота, в темноту, в хлещущий дождь.

— Может быть, дождь его остановит… — предположила Дуаре и вопросительно взглянула на часового.

— Братика Софа не остановит даже гранатомет, — пошутил я. — Нет, если договорились по государственному делу — железно. Я велел ему быть здесь. Значит, будет.

— Велел? — изумился часовой. — Софу? Кто же ты такой, чтобы ему приказывать?

— Я — унгьян Муско, — произнес я уверенно. И снова сделал лицо.

Часовой ошеломленно воззрился на меня. Он тоже сделал лицо. Но червя земляного, которого ты башмаком, в жидкую крошку.

— Великий унгьян Муско? — лепетнул.

— Он самый, товарищ… — я пожал часовому руку и в третий раз сделал лицо. — Запаздывает. А может, пришел и уже отправился туда? — спросил я, вновь выкидывая руку. В неизвестном направлении, но очень далеко.

— Здесь Софа нет, великий унгьян, — ответил он хмуро.

— Тогда придется тебе открывать ворота! Дело государственное, время идет, — потом повернулся к Дуаре и объявил ей: — Ты, товарищ, пойдешь вместе со мной. А Софу объявим строгий выговор. Так не поступают, в конце концов. Открывай, сказано, ворота! Мы больше не можем ждать, пусть сам догоняет нас по пути.

— Я не имею права открывать ворота без специального распоряжения, — заупрямился часовой.

— И я не имею. Но, как учит товарищ Тор, когда чего-нибудь не имеешь — подходишь и берешь. Так, во всяком случае, происходит у нас, свободных людей.

— Извини, великий унгьян, придется дождаться Софа… — белея, бурея, синея и зеленея со страху, прошептал охранник, хватая свой штихель и держа его в трясущихся руках вроде автомата. — У нас очень строго. Я могу лишиться работы. А ты сам понимаешь, что в наше время работа дорогого стоит.