Пираты Венеры

Во время поездки Эро Шан и Херлак были чрезвычайно серьезны. Они предчувствовали, что со мной может случиться самое худшее. Не скажу, чтобы я сам веселился, но меня больше всего волновала не моя судьба. Я думал о Дуаре и Нальте, о своих принцессах…

Торжественные правительственные здания, именуемые Сера Тартум, Центральные лаборатории, смотрелись очень эффектно в прекрасном обрамлении парка Манкар Пол, названного именем последнего джонга Хавату. Мы заехали туда и остановились перед домом, в котором меня вчера, извините, пробовали.

То, что правительственные здания жители Хавату называют лабораториями, дает точное представление об их взглядах на роль государства. Они возвели управление в ранг науки. Исследования и эксперименты в этой области не прекращаются ни на день.

Мне импонирует такой подход к делу, я посоветовал бы землянам использовать научные методы в целях совершенствования человеческой расы и принципов общежития.

Нет, нас не заставили долго ждать, сразу пригласили в зал, на заседание Комитета. Их суровые лица не сулили ничего хорошего, и я приготовился к самому худшему. Сезонная депрессия вяло, но подгребала ко мне на всех своих лапах.

Я осматривался, уже пытался составить двадцать четвертый план побега, но в глубине души понимал, что при таком уровне добросовестности и квалифицированности, на котором привыкли работать эти люди, избежать участи, уготованной ими, просто нереально. Тут не оставят щели в потолке и, разводя огонь под мангалом, исключат доступ в помещение стада тарбанов. Тут жили и работали профессионалы.

Кантум Шоган, глава Комитета, предложил мне сесть.

Спасибо кантуму Шогану. Мой стул стоял прямо напротив судьбоносной пятерки. Эро Шан сел справа от меня, а Херлак — слева. Понятыми, видать.

— Карсон Нейпир, обследовав тебя, мы пришли к заключению, что у тебя имеется немало обнадеживающих задатков, — начал кантум Шоган свою тронную речь. — Твой физический уровень близок к тому идеалу, к которому мы стремимся. Твои интеллектуальные данные высоки, но ты мало образован. Твой культурный уровень оставляет желать лучшего, но этот пробел можно было бы восполнить. Гораздо хуже то, что ты обладаешь врожденными психологическими изъянами. Это может оказать влияние как на потомство, так и на других граждан, с которыми тебе пришлось бы общаться, — вещал он, как кассир в супермаркете по клавишам щелкал. — В твоих генах заложена опасность, которая может оказать пагубное воздействие на следующие поколения. Ты оказался заложником врожденных пороков, комплексов и фобий. Ты неуправляем, игнорируешь власть, ты ее презираешь, угробишь любое государство. Ты практически безумен. Усилием воли тебе удалось перебороть в себе эти порочные наклонности, но хромосомный набор твоих клеток кишит испорченными генами и несет в себе потенциальную угрозу для будущих поколений. Мы сожалеем, но в интересах всего человеческого рода тебя придется ликвидировать.

— Какая прелесть! — открыл свои чистые глаза приговоренный к смерти и с полминуты ими похлопал. — Я просто горд, что имею честь так близко познакомиться с вами. Теоретиками ублюдочного счастья, которое вам еще покажет свои отвратительные зубы. Вы ловите птицу, которая опустилась на ваше плечо, прилетев бог знает откуда, находите у нее лишнее перо и на этом основании сворачиваете ей шею, определяя в суп? Ну, молодцы какие. Любители права иметь человека с его правом. Отыметь. Да, у вас есть право иметь право сходить с ума, называя это стремлением к ассенизации общества, подавая мне тарелку. Но и у меня есть право иметь право не жрать то, что мне из научного интереса дадут. Ибо мой желудок находится вне вашей юрисдикции. Позвольте спросить, с какой стати вы беретесь решать, жить мне или нет? Давайте перебьем все живое на Амторе, раз оно не понимает глубины вашего научного маразма! Кто вы? — осведомился я. — Мои папы? Мои мамы? Я не являюсь подданным Хавату и попал к вам не по доброй воле. Если…

Кантум Шоган поднял руку, призывая к тишине.

— Повторяю еще раз: нам очень жаль, что так получилось, но наше решение обжалованию не подлежит, — сказал он. — Твои добродетели не настолько сильны, чтобы они могли одержать верх над врожденными пороками. Это очень неприятно, но мы не допустим, чтобы граждане Хавату из-за тебя пострадали.

Таким образом, мне объявили смертный приговор.

Картина маслом. После всех испытаний, которые мне пришлось пройти, такая банальная смерть, как погибель по факту непроходимости по генным стандартам, казалась просто нелепой.

И только из-за того, что какой-то мой предок — видимо, дедушка Эшли — напортачил, выбирая себе жену из танцовщиц на шесте! Надо же мне было пройти такой долгий путь и в самом конце так вот запросто сгинуть! Ох, как я хорошо и затейливо им усмехнулся. И кто кого отымел в этот миг, ответить не решусь.

— Чему ты улыбаешься? — спросил один из членов комиссии, осознав кое-что. Это самое. — Смерть представляется тебе пустяком или ты надеешься ее избежать при помощи какой-нибудь хитрости?