Пираты Венеры

Город я уже неплохо изучил, а потому тут же сел в машину и направился к ней в гости. Эро Шан был занят. Кажется, он проводил вечер с Гарой Ло, с девушкой, которую я повстречал у него в первый день своего появления в Хавату. Проводил несколько бурно, судя по количеству времени, которое он провел перед зеркалом после душа. Так что, предположив, что Эро Шан будет занят до утра, я отправился один.

Нальте жила в секторе йорганов, на тихой улочке неподалеку от Корган Лат, проспекта Воинов. В этом доме жили женщины, занимавшиеся уборкой начальных школ на Корган Лат. Я вошел в холл, в котором сидело несколько сереньких мышек с живыми глазками. Они сказали, что позовут Нальте. Одна из женщин играла на каком-то музыкальном инструменте что-то похожее на «чижика-пыжика», очень мелодично, к слову сказать. Другие рисовали, вышивали и терзали свои уши чтением научной литературы без сурдоперевода.

При моем появлении они отложили свои дела и приветливо поздоровались со мной.

Все эти уборщицы были красивы, умны и образованны. Просто светский салон. Годы селекционной работы оказали на жителей Хавату такое же воздействие, как и у нас на породы собак и скота — довели их всех до совершенства.

Нальте обрадовалась мне. Я захотел поговорить с ней с глазу на глаз и пригласил ее покататься на машине.

— Как здорово, что ты прошла Пробу, — сказал я.

Нальте весело рассмеялась.

— Еле-еле, — призналась она. — Интересно, как бы отнеслись у меня на родине в Анду к тому, что королевскую дочь посчитали годной только на то, чтобы мыть полы?

Она опять радостно засмеялась. Ее достоинство ничуть не пострадало оттого, что ей доверили такую работу. Работать старалась, мозоли на руках являлись лучшим свидетельством.

— Ну что же, это большая честь — жить среди таких сверхчеловеков, как наши кумиры! — сказала она. — И еще я горжусь знакомством с тобой, Карсон Нейпир. Я слышала, что ты у них окружен почетом.

Тут уже я рассмеялся.

— После комплексной теоретической казни, доча. Меня-то Комитет поначалу взял и забраковал, — признался я. — Глаза, понимаешь, не в масть. И юмор нездешний. И смелости больше, чем у них влезает в пробирку. Не принято тут, оказывается, говорить своим душителям, что те слишком больно душат. Терпеть было надобно. Да я не умею прогибаться. Если бы не мои познания в области одной науки, неизвестной для здешних жителей, меня бы ликвидировали как ущербного. Представляешь, какой это был удар по моему честолюбию?

Мы проехали по Корган Лат сквозь большой парк, мимо прекрасного стадиона, прямо на проспект Семи Ворот, который простирается на восемь миль снаружи вдоль крепостной стены города.

Между этим проспектом и Йорган Лат, который тянется на полмили с внутренней стороны стены, расположены заводы и рынки. Центральные магазины находятся на проспекте Семи Ворот. Он весь был освещен, на дорогах полно машин, по пешеходным дорожкам на уровне вторых этажей гуляли толпы народа.

Мы проехали по всему проспекту туда и обратно, любуясь красотой вечернего города, а затем встали на стоянку, они здесь обустроены на первых этажах. После этого по эскалатору поднялись на тротуар.

В Хавату, как и в Америке, витрины магазинов были оформлены роскошно, только здесь это делали просто для красоты, а не ради рекламы.

Ученые Хавату создали источник света, который не нагревается. В отличие от земных громоздких светильников, здесь нельзя определить, откуда исходит яркий, но рассеянный свет, создающий мягкие тени. Часто он походил на солнечный, но иногда встречался и других оттенков в пастельных тонах.

Больше часа мы с удовольствием гуляли по городу среди приветливых горожан. Я приобрел кое-что для себя и не забыл сделать маленький подарочек для Нальте. Купил пневматическую швабру, и радости Нальте не было границ! Затем мы уселись в машину, и я отвез девушку домой.

На следующий день я приступил к организации семинара по астрономии. Желающих оказалось очень много, и мне пришлось разбить их на несколько групп. Я понял, что всех, кто проявил интерес к астрономии, одному человеку обучить не под силу, поэтому в первых группах занимались будущие учителя астрономии.

Мне было лестно, что среди моих первых учеников оказались все члены Санйонга — пять ведущих государственных деятелей. Жажда познаний у этих людей необычайна.

После обеда, когда я закончил работу, меня пригласили к коргану Кантуму Мохару, воину-ученому, возглавлявшему Комитет, который обследовал меня и Нальте.

Я ломал себе голову над тем, что ему могло от меня понадобиться. А вдруг он заставит меня проходить еще одну Пробу? Пробу на дерьмо? Неужели уловили, что я работаю, думая только о том, как отсюда вырваться?

Имя Мохара в моей голове прочно связалось с Комитетом.

Когда я вошел в Сера Тартум, он принял меня очень доброжелательно. Впрочем, это ни о чем не говорило.

Он с такой же доброжелательностью в прошлый раз сообщил мне, что меня придется немножко удушить. А прежде еще выяснить, достоин ли я того, чтобы пожить на свете лишние пять минут, пока он чай допьет.

— Проходи, садись, — сказал он. — Мне нужно с тобой кое-что обсудить.