Пираты Венеры

Бежал по склону каньона, стреляя на ходу из пистолета и оглашая окрестности этим невероятно прошибающим криком. Картина на поле боя изменилась моментально. Дикари, не ожидавшие нападения сзади, со стороны какого-то нового и очень наглого противника, в минутном замешательстве вскочили на свои пятифутовые распорки, снятые, видимо, с выставки меховых изделий народов страны Карбол, и вновь принялись кидаться.

В тот же миг два уцелевших ангана, узнав меня и поняв, что пришло подкрепление, с необыкновенной ловкостью перелетая через преграды, выпрыгнули из своего укрытия и храбро побежали на них. Потом взвились в воздух, издав торжественный клич в три сложных коленца, немного над камнями покружили, и снова — парой на землю. Отлежали под свежей порцией камней, и снова — вперед, внося фантастическое смятение в ряды оглоедов. Летят, понимаете. Летят и жужжат. В два дула, в два пистолета.

А стреляли очень прилично — нобарганы расползались посередине груди, в них образовывалась пустота. Я в первый раз видел такое странное воздействие на человеческий организм Р-лучей, если анганы не пользовались чем-то другим. Или не присматривался прежде. Вот вояки. Высокая шея стоит вертикально, голова чуть-чуть набок, к плечу, миг — прицелились, и голова уже под крылом, а оттуда, как из-за баррикады, из укрепления — ледяное жужжание: пистолеты работают. Было похоже, что им даже нравится так изводиться! Полноценными людьми себя чувствовали.

Мы уложили втроем шестерых дикарей, прежде чем остальные наконец бросились наутек. Шестерых! Мы втроем!

И тут один из анганов был сбит острым камнем, попавшим ему между глаз. Я увидел, как он упал. Потом завалился другой.

Когда противники разбежались и угроза нападения миновала, я подошел к этим, как оказалось, отличным парням. Оглядел одно грациозное тело, раскинутые в певучем движении плечи… Сначала мне показалось, что беднягу просто оглушили. А перо просто сверх меры пропитано органической краской. Какой-нибудь киноварью. Для устрашения ли, для живости лёта — не знаю. Но оказывается, что в то время я еще просто не представлял, с какой силой эти примитивные волосатые лбы могут распылять камнепад из пращи. Узкий череп ангана был расколот. И расколот так, что кусок очень острого кремния, этот булыжник, частично проник в мозг. Когда я наклонился над ним, бедняга был уже мертв. Хотел освидетельствовать третьего — но бросился к Дуаре, которая как раз поднималась с земли.

Детка!

Принцесса Вепайи стояла с пистолетом в руке, уставшая, со взъерошенными волосами, но живая и здоровая. Какая, к черту, принцесса? Со ссадиной на ключице, ноги в грязи. Казалось, будто ужасные испытания, которые ей пришлось перенести, не нанесли особого вреда. Я полагал, что она обрадуется, увидев меня. Все-таки она должна была предпочесть мою особу тем волосатым чудовищам, от которых я помог ей избавиться. Но в ее глазах затаился страх, как будто она не была уверена в том, что рада видеть меня. Пришлось признать, к своему стыду, что мое недавнее поведение давало для этого отличный повод. Я твердо решил, что больше никогда не совершу ничего, что могло бы вызвать ее недовольство. Мне хотелось завоевать ее доверие, потому что только вслед за ним и приходит земная любовь.

Но какое доверие? Во взгляде девушки не было никакого радушия, и это меня опечалило. Ее вид скорее выражал трагическое смирение перед новыми испытаниями, которые сулило мое появление.

— Здорово, пират Карсон, — произнесла она, обратившись ко мне так, как это делал Зог.

— Здравствуй, детка. С тобой все в порядке? — спросил я. — Ты не пострадала?

— Я уже даже не знаю… Они все ушли? — приглушенно спросила Дуаре. И вдруг с такой силой, с такими обертонами по мне полыхнула, вскрикнула: — Карсон, ты не уйдешь? Не уйдешь?

Я помолчал, размышляя.

Потрясающе.

Если забыть на минутку, что передо мною стояла принцесса какой-то древесной страны из моего деревянного периода, если сделать скидку на утомление, государственный протокол и какое-нибудь необычайное устройство ее головы, тоже забывшей, что ради нее половина народу была согласна костьми лечь, а другая — замемориалить это дело, если забыть, то этот вопрос стоил кучу денег.

Не уйду ли я? Либо она была еще в шоке от пережитого. Не реагировала адекватно на мир и меня, поэтому говорила, как говорят с наиближайшим тебе человеком. Так могли разговаривать люди, которые прожили вместе уйму лет и уже не могли расстаться, как запчасти с одного агрегата.

— Не уйдешь?

— Конечно, уйду, красавица, — сообщил я серьезно. — Ты же плохо себя ведешь с защитниками, лягаешься на пять ярдов! Уйду. Только руки помою и пойду обедать.