Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Если кто‑то из девочек хоть немного не соответствовал ее строгим правилам, она уволакивала их в свою нору, в свою келью, пустота которой вызывала животный страх, и часами читала нотации, ставила на колени, поднимала с колен, заставляла молиться, просить прощения и чувствовать себя неправильными, уродливыми и грязными. Сестра Беата была на это способна.

Но самое ужасное, что все это она делала из любви.

– Ведь если я не буду к ним жестока, – рассуждала она вслух, – тогда девочкам грозит неминуемое падение. Они сгниют в собственных грешных телах! Погибнут! Я решительно не могу этого допустить, – заключала она и вздыхала, будто прося чашу сию минуть ее.

Уже приученные следовать правилам лишь внешне, мои принцессы с гневом осознали, что теперь школа серьезно посягает на их внутреннее, тайное.

Собираться становилось все труднее. После того как монахиня застала Клару и Марию крадущимися по коридору, она стала дремать прямо в коридоре третьего этажа на стуле. Ночные бдения сестры Беаты прекратили их встречи вовсе. Границы были нарушены, и круглые сутки они чувствовали себя совершенно беззащитными. В девичьих умах зрел протест.

– Ненавижу ее, – доверительно прошептала Магда, не поднимая головы от паркета. Звук щетки, втиравшей в дерево мастику, немного приглушал ее слова. – Ненавижу, ненавижу!

Фотографии выпускниц пансиона чопорно и неодобрительно взирали на нее из своих тонких застекленных рам на стене первого этажа. Напольные часы глухо тикали.

Клара, которая отрабатывала то же наказание, что и одноклассница, согласно кивнула. Ее щеки покраснели от усилий, волосы прилипли ко лбу и вискам.

– Если так и дальше будет, я попрошу папу, чтобы он меня забрал, – продолжила Магда, но тут же осеклась, закусив губу: – То есть когда он вернется, конечно.

Клара чуть замедлила движение своей щетки. Только чтобы показать, что она внимательно слушает.

– Но тогда, – Магдалена устало отложила щетку и села, чтобы заправить в пучок выпавшие кудри, – тогда мы больше не сможем быть все вместе. Этого я не хочу, мы ведь сестры, помнишь? И как быть? – Ее звонкий голос дрогнул.

– Все ясно, – вдруг отозвалась Клара, знаменитая тем, что говорила от силы двадцать слов в день, но только самых важных. – Нам нужно от нее избавиться.

В ту же секунду часы захрипели, будто закашлялся смертельно больной старик. Маятник отбивал пять часов пополудни, но механическая птица, запертая над циферблатом, не могла выпорхнуть наружу, только скрежетала внутри.

Магда вздрогнула.

– От сестры Беаты? – переспросила она.

Но в ответ Клара только пожала плечами. Она все сказала. Уголки ее рта радостно приподнялись, отчего лицо приняло выражение жутковатого кошачьего лукавства.

– Как у тебя все просто, – фыркнула Магда, вновь окуная щетку в банку с мастикой. – По-твоему, что – достаточно этого просто захотеть?

Клара кивнула, ее синие глаза потемнели, как вода на глубине.

– А разве мы теперь не ведьмы? – еле слышно выдохнула она, отворачиваясь.

Магда проследила за ее взглядом и заметила, как промелькнули за поворотом две тонкие и длинные светлые косицы. Мария всегда была где‑то поблизости, будто ее сердце волочилось за Кларой на привязи.

Больше девушки не обменялись ни словом. Но с того вечера неприязнь к сестре Беате стала чем‑то бо`льшим, чем возмущение властью взрослого. Это был природный враг, такой же, как филин для мыши, снующей в опавшей листве.

Мне неизвестно, как им все же удалось договориться между собой, но несложно угадать, что рано или поздно кто‑то – наверняка Дана – предложил попросить помощи у потусторонних сил. У неприкаянных.

– Но они не могут причинить зла, – защищалась Кася. – Они безобидны. Могут только говорить.

– И только с тобой, – слишком покладисто подхватила Дана.

Но решение было принято, и правила игры снова изменились. Ведовство в их мыслях из развлечения медленно, но верно превращалось в оружие против мира.

Данута снова и снова настаивала, чтобы они использовали Касину доску, пока та не сдалась. Марии было поручено отвлечь сестру Беату – та выдумала слезливую историю и удерживала монахиню в ее кабинете. Остальные собрались в средней комнате и достали из тайников белые свечи и мешочек с солью. Тогда Дана вновь взяла игру в свои руки:

– Ты, Кася, слишком добренькая. А мы замыслили такое, что тебе уже страшно, правда?

Остальные поддержали это решение, и Касе оставалось только согласиться и отдать доску в руки Даны. Та уже знала, что делать, – не раз видела, не раз пробовала сама. Но теперь Данута точно знала, чего хочет добиться. Она опустилась перед доской на колени, взяла в руки листовидный указатель и положила его в центр доски, под алфавитом. Клара и Магда прикоснулись к нему кончиками пальцев.

– Духи, слышите ли вы меня? Мы с сестрами нуждаемся в вашей помощи.

Кася закусила губу до белизны. Она уже позволяла девочкам самим проводить спиритические сеансы, но еще ни разу не чувствовала такой тревоги.

– Нам нужен защитник из потайного мира!