Пирог с крапивой и золой

— Отвечай мне, дитя, — вдруг властно сказала сестра Беата после долгого молчания. — Тебя уже коснулось проклятие Евы?

А я забыла, что это! Совсем! И теперь у меня целых две таблички: «Целомудрие» и «Набожность».

***

И все-таки смотрю на наши таблички и удивляюсь. Так странно, они не говорят о том, в чем мы провинились. Они кричат о том, каких добродетелей нам не хватает.

***

Данка такая храбрая! Обожаю ее!

Сегодня две девчонки годом старше хотели вызнать побольше и напроситься на наш вечер. Не знаю, как пронюхали, подслушали, наверное. Мы были с Даной, и тут она как выступит:

— Наш клуб, вообще-то, не для каждой встречной-поперечной. И уж точно не про вашу честь!

— Думаете, вы особенные? — оскорбилась девчонка.

— Да, думаем, — не сдавалась Данута. — Самые особенные.

— Мы наставницам скажем, — вставила другая четверогодка. — Что вы после обхода собираетесь!

— Попробуйте, — Дана стала наступать на них, как какой-нибудь бесстрашный римский центурион. — И увидите, кому хуже будет.

Пансионерки пофыркали и ушли. А я почувствовала, что мы тут одержали победу. Ну, не мы. Данка. И в этот миг я ее очень сильно любила.

Кто знает, может, и она меня полюбит.

***

В эту пятницу мы с Магдой хорошо подготовились к сеансу: ей пришло в голову устроить целый салон. Мы собрали все, что могло пригодиться: нарядились в шали и шарфы, Магда подрисовала мне глаза угольком (который сначала попал в глаз и щипал ужасно, пришлось все смывать и рисовать заново).

После второго обхода мы расставили свечи и стали ждать девочек. За девочками пришли и мои неприкаянные.

Мне бы хотелось, чтобы после наших встреч им становилось так же легко, как и мне. Чтобы их путь в тени перестал быть таким одиноким и незаметным. И они нашептывают мне свои тайны, а я передаю их подругам. Призрачные пальцы гладят меня по волосам. Так нежно.

***

Я долго думала, почему только мамин дух все время рядом со мной? Ведь поначалу она приходила вместе с отцом. Но потом решила, что у папы, как и в земной жизни, какие-то дела в потустороннем мире. Ведь я и так мало его видела. Все больше в разъездах и на службе. Может, теперь он служит в небесной канцелярии? Ее ведь не зря так называют.

И еще одно не дает мне покоя — почему она не желала являться ко мне, пока я жила в доме у дедушки? Она же в нем выросла!

***

Последние новости: Магда стала солисткой хора. Когда она поет, у всех на глазах выступают слезы, даже у самых черствых. Будто тьма внутри плавится, как воск, и вытекает, освобождая место для чего-то лучшего.

Я совсем не завидую. У меня даже слуха нет, ни одной ноты не выведу.

А Магдалена — настоящая соловушка! Ее тембр называется «колоратурное сопрано» и звучит как скрипка. Уверена, однажды она будет петь на большой сцене и объездит с гастролями весь мир, как и мечтает. Люди будут слушать ее пение и осыпать ее цветами и бриллиантами. А я…

(несколько строк яростно зачеркнуто)

***

Девочки по очереди пытаются связаться с неприкаянными через доску Уиджа. Мне самой она не так нужна, как им. По очереди берут плашку и водят по доске. Но они не слышат неприкаянных, а доска показывает только то, что они сами хотят видеть. Так нечестно. Я уже вижу легкое разочарование и намек на скуку на их лицах. Сначала я не была в этом уверена, но мама объяснила мне, что они чувствуют.

Боюсь, если ничего не менять, игра совсем надоест им, и я снова превращусь в пустое место. Значит, придется менять правила.

Мама говорит, так будет лучше всего.

***

(Несколько страниц подряд зачеркнуты до полной нечитаемости текста. Две вырваны с мясом. На полях седьмой из зачеркнутых страниц появляется схематическое изображение двух ладоней, держащих лист крапивы, и перевернутого месяца над ними).

Белая кость

1923

Часть I

Мне больше ничего не приходилось делать. Ладони раскрылись, и легкие пепелинки подхватил ветер, закружив их в прихотливом потоке. Какая прекрасная, полная жизни картина! Дивный букет юных уродств, и тон задает самое изысканное из них. Как же славно все сложилось!

То, что правила игры изменились, можно было почувствовать — воздух пах переменами. Тела девушек переживали метаморфозы, менялись их мысли, плавились их сердца, а легкие раздирало звездной пылью.

Данута всегда была самой мятежной, непокорной, с живым огнем под кожей. Она не умела его прятать и не хотела.

Она всегда жаждала во всем быть первой, будто не хватало чего-то внутри. Если бы душа имела форму, ее была бы копьем, летящим в цель. Такая же негибкая, хрупкая и смертоносная. Несколько месяцев она с изумлением наблюдала, как далеко способна зайти Кася. Как много власти она может отобрать. Временами Дане даже нравилось уноситься по течению сладкого ужаса, не сопротивляясь.

Но, вернувшись на третий год обучения, Данута была готова отвоевывать корону обратно. И не важно, по законам живых или мертвых. Горячая кровь, густая злоба.

Легким шагом, тихим словом — она убедила девочек, что Кася много на себя берет. Страхи прошлого года успели забыться, и обвинения во лжи снова стали такими удобными.