Пирожок для спецназовца

Шольт взвыл – коротко, с ноткой протеста. Минута покоя закончилась. Дверь распахнулась, и в кафетерий повалил поток посетителей. Все без исключения шли поздороваться с Шольтом. Ну и покупали что-нибудь. Грех было жаловаться, мощная вышла реклама.

О «Скорой» никто не заикался. Шольта называли «молодцом» и «огурцом», хвалили, поздравляли. Ахим не спускал с волка глаз: пелена боли, сделавшая взгляд мутным, исчезла. Шольт обрел живость, вертел головой по сторонам, стучал мокрым хвостом по пледу, приветствуя сослуживцев.

Суета и толкотня странным образом успокаивали – рядом были люди и оборотни, способные распознать, когда Шольту срочно понадобится врач, не боящиеся взять на себя ответственность. До визита в кафетерий снизошел даже глава городских огнеборцев, прежде никогда не переступавший порога. Поздоровался с Шольтом, пообещал обеспечить Йонашу натюрморты и пейзажи – если возникнет такая надобность – и отбыл со стаканом кофе, пожелав всем хорошего дня и здоровья.

Шольт обсох, чуточку распушился и перестал напоминать заморыша. Светлые брови выразительно шевелились, длинный нос морщился, когда кто-нибудь подносил к ложу свежую выпечку. Ахима окончательно отпустило. И тут в двери ворвались Йонаш с Мохито.

– Пап, ну зачем ты сам шел, Мохито бы тебя отнес! Фу, где ты так перепачкался? В лужу упал, что ли?

Шольт отвернулся, ухитряясь косить глазом и отслеживать всех посетителей. Мохито разразился потоком бурчания. Отповедь прервал телефон. Медведь выслушал собеседника, рыкнул: «Сейчас буду» и распорядился:

– Йоша, если я к трем не вернусь, сделаешь уроки у Ахима. Выезд сложный, не знаю, когда освобожусь. Позвоню ребятам, они папу вечером домой отнесут, если меня еще не будет.

– Ладно, – согласился Йонаш. – Я сейчас на физру сбегаю, чтобы прогул не поставили, и вернусь. Дядя Ахим, можно я тут рюкзак оставлю? Мне только форма нужна, не хочу учебники тащить.

– Конечно, – разрешил Ахим. – Поставь вон туда, за стойку.

Йонаш выполнил указание и выскользнул в дверь вслед за Мохито. Тут же вернулся и стукнул себя по лбу:

– Совсем забыл! Дядя Ахим, можете мне помочь?

– Без проблем.

Ахим ожидал очередной раскраски контурных карт или поиска материалов для доклада по истории или географии. Йонаш нырнул под стойку, вытащил рюкзак, порылся, достал маленькую банку и пластиковую ложку.

– Вот. Папу надо яблочным пюре накормить. Вы сможете?

Ахим посмотрел на ложку, банку, насторожившего уши волка и с внутренним содроганием повторил:

– Без проблем. Иди на физкультуру, не беспокойся.

Стоило Йонашу выйти за порог, как Шольт оскалился, всем своим видом демонстрируя неприязненное отношение и к Ахиму, и к яблочному пюре. Славек с Ёжи взяли по чашке кофе и уселись наблюдать за кормлением. Сменщики не отставали – навалились на стойку, смотрели во все глаза. Ахим вскрыл банку, подобрался к Шольту и зачерпнул пюре. Волк рыкнул и отвернул морду.

– Ложечку за Йонаша! – громко объявил Ахим.

Шольт посмотрел на него с укоризной, понюхал яблочное пюре и даже осторожно лизнул. После этих действий он счел свой долг выполненным и прикинулся дохлым, растянувшись на пледах. Ахим удвоил напор и попытался запихнуть пюре волку в пасть. Шольт вскинулся, с громким хрустом разгрыз пластиковую ложку и выплюнул обломки на пол. Ахим отшатнулся – испугался резкого движения и лязганья зубов – и сел на задницу, чуть не выронив банку. Шольт зарычал – нотка угрозы заклокотала в горле – и внезапно затих. Перемена настроения объяснилась просто. Димитрос подошел, как всегда, неслышно, и врезал Шольту по носу свернутой газетой. Благослови Хлебодарный одного конкретного полковника спецназа и все печатные издания заодно!

– Ты что творишь, поганец? – не повышая голоса, спросил Димитрос у Шольта. – Предчувствуешь увольнение, в цирк идти работать собрался? Так я тебе это живо устрою.

Блестящие карие глаза подернулись поволокой смирения. Шольт потянулся к банке, слизал часть потекшего через край пюре, заодно отполировал пальцы Ахима и посмотрел на начальника: «Видишь? Я правильный, я хороший! Не ругайся!»

– С железной ложки его корми, – посоветовал Димитрос. – Начнет выдрючиваться, зубы сломает, получит хороший урок.

Ахим потер руку, отгоняя щекотное и влажное прикосновение волчьего языка, взял у повара ложку и повторно приступил к кормлению. Шольт съел содержимое банки за три минуты, без стонов, рычания и выкрутасов. Этому поспособствовал тот факт, что Димитрос уселся обедать за столиком в зале.

Исполнив обещание, Ахим отправился домой, переодеться – Шольт исхитрился и заляпал его липким пюре. Он немного прибрал: наскоро прошелся по кухне, протер письменный стол, поселившийся в гостевой комнате, открыл форточки, чтобы квартира проветривалась, и спустился вниз. Йонаш уже вернулся с физкультуры и докладывал персоналу и посетителям, откуда взялся папа.