Пирожок для спецназовца

Ахим сдался – Шольт уже заметил, что он отступает, не спорит, даже если педагогические решения кажутся ему неправильными. Спросил, где накрывать стол – «парадно в гостиной или поедим на кухне?» – получил дружный ответ «на кухне» и попросил:

– Помоги мне. Заодно поговорим.

Доставая салатницы, Шольт готовился к разговору об утреннем инциденте, твердо решил придерживаться версии контузии, но она не понадобилась. Ахим заговорил совсем о другом.

– Пока вы лепили снеговика, позвонил мой отец. Нас приглашают в гости. Я ничего не ответил. Сказал, что мне надо посоветоваться с тобой. Если ты совсем не можешь, не хочешь… я совру, что тебя вызвали на службу.

– А ты сам-то что хочешь? – прямо спросил Шольт.– Идти или не идти?

– Я бы предпочел пойти, чем звать их сюда, – быстро ответил Ахим. – Из гостей можно сбежать, если что-то пойдет не так, а вот выгнать гостей из дома…

– Я о другом. Если ты предчувствуешь конфликт, подозреваешь, что при более близком знакомстве мы с Йошей им не понравимся, и это приведет к скандалу, то можешь врать что угодно. Я тебя поддержу.

– Нет-нет, – замотал головой Ахим. – Я так не думаю. И буду рад, если мы пойдем. Спросим Йошу?

– Спрашивай, – усмехнулся Шольт. – Я уверен, он скажет: «Да». Надо же проверить, как твой папа готовит.

Конечно же, Йоша визит одобрил. Съел порцию гранатового салата, расковырял куриную грудку и запросился к телевизору – даже при здоровом аппетите волчонка нельзя было столько есть второй день подряд.

– Я превращусь? – спросил Шольт, глядя на салат из печенки с грибами. – Волк настаивает. Просит, чтобы ты его покормил.

– Конечно! – заулыбался Ахим. – Превращайся. Пусть выбирает.

Он разделся в спальне. Перекинулся, встал на лапы и первым делом прошел в прихожую, к большому зеркалу. Волк придирчиво осмотрел свое отражение, стараясь повернуться в профиль, повертел головой и удовлетворенно заворчал. Лисы мерились красотой хвостов – часами обсуждали у кого пушистее, кому досталась белая капелька на кончике, а кого Камул с Хлебодарным обделили. Шольт свой хвост выдающимся не считал. А вот нос!.. Нос у него был отличный, немного великоватый у двуногого, зато красивший волка и выделявший его из толпы изяществом длинной морды. Поговорка о размерах тоже работала: Шольт перевидал в душевых достаточно сослуживцев, чтобы убедиться – уступает он только Мохито. И не сказать, чтобы сильно – не по длине, а в диаметре. А это не самое главное. У медведя толстоват, у него – в самый раз. Ахим доволен, говорит, что ему толще не надо.

От зеркала волк направился в кухню, где заставил Ахима слезть со стула и усесться на пол, хорошенько облизал ему лицо и легонько покусал уши – не слушая протестов и не сдвигаясь, когда его отталкивали. Ахим сопротивлялся не всерьез. Повторял: «Фу! Брысь!», хохотал, чесал волку нос и подбородок. Намиловавшись, хвостатый выклянчил у Ахима сначала грибов с печенкой, а потом порцию гранатового салата – захотел попробовать, что это такое. Оценил, вылизал тарелку и согласился закусить кусочком куриной грудки. Больше в него ничего не влезло – Шольт успел съесть рыбный салат, жареную картошку и маринованную цветную капусту.

– Доволен? – спросил Ахим, когда волк сыто икнул. – Пойдем. Я буду смотреть телевизор, а ты ляжешь рядом со мной.

Йоша, сидевший в кресле, смотрел праздничный концерт почти без звука. Зевал, но упрямо таращился на экран. Ахим звук прибавлять не стал. Поставил на столик стакан с соком, зажег маленькую свечку, спрятал ее в фонарик и растянулся на диване, подзывая к себе волка. Мелькание картинок и свечение гирлянд заставило прикрыть глаза. Волк привалился к своему омеге, согревая и охраняя, и тихо и утробно бурчал – благодарил за вкусную трапезу.

Он не заметил, как заснул – запах дома, сына и омеги навевал умиротворение, убаюкивал, заставляя распроститься с настороженностью. «Дом, – проваливаясь в сон, пробормотал волк. – Наше логово. Никто чужой сюда не зайдет».

В два часа ночи он проснулся, прислушался к тишине, нарушаемой сонным дыханием. Соскользнул с дивана, подошел к окну, убедился – снег. Крупные хлопья падали, оседая на балконных перилах, укрывая белоснежным одеялом улицу и расчищенный двор.

«Ничего, – зевнул волк. – Снова расчистишь. Снег – это хорошо. Под него снятся сладкие сны».

Зверь обнюхал елку, оставил на ней несколько шерстинок, повалился на бок, перекатился, позволяя телу сменить форму. Шольт встал на ноги, на цыпочках прошел в ванную и закутался в халат. Первым он взял на руки Йошу. Отнес в его спальню, уложил на кровать, стянул носки и подоткнул одеяло: пусть спит в домашней одежде, встанет отлить или попить – разденется.

Ахим от прикосновения разворчался. Уже в спальне открыл глаза, посмотрел в окно, хрипло спросил:

– Снег?

– Снег, – подтвердил Шольт, укладывая его на кровать. – Давай-ка, стянем штаны. Футболку будешь снимать? Дать тебе пижаму?

– Ничего не хочу. Спать. Забирай штаны, а потом тоже ложись. Будем спать.

Шольт осторожно погладил живот и бедро, сжал пальцы на ягодице, уточняя: «Спать? Или, может быть, все-таки?»