Писарев

В альбом, подаренный когда-то Мишей Роговским, Писарев переписывает стихи. Здесь «Констанцский собор» А. Майкова и «Иная зима» Я. Полонского, «Гафиз» А. Фета и «Жница» Вс. Крестовского, «Борьба» и «И ныне» В. Бенедиктова, «Статуя», «На кладбище», «Весталка» К. Случевского, «Се человек» И. Хрущова. Наряду с любовной лирикой здесь встречаются и гражданские мотивы. Стихотворения были опубликованы в конце 1859 — начале 1860 года в «Современнике» и «Русском слове». Все, кроме одного. Стихотворение И. Хрущова «Се человек» никогда не появлялось в печати. Взяв за основу евангельский эпизод осуждения Иисуса Христа, подчеркивая при этом не божественное его происхождение, а его роль учителя людей, непонятого и непризнанного, автор выражал мысль о бессмертии в памяти потомков человека, пострадавшего за правое дело.

Иван Петрович Хрущов, студент Московского университета, приехал на вакации в именье своего брата Корсакове, расположенное неподалеку от имения Писаревых. Встретившись с ним у соседей-помещиков, Варвара Дмитриевна пригласила его приезжать в Грунец. Она надеялась, что знакомство с ровесником несколько развлечет сына. Молодой человек сам искал общества и не заставил себя упрашивать. Он появился в Грунце на следующий день.

«Самой дамы не застал дома и велел доложить сыну, — записал Хрущов в своем дневнике 21 мая. — Он вышел встречать меня с французским диалектом и с первого разу не то, чтобы понравился… слишком говорлив…» Усадив гостя в гостиной, Митя представился постоянным сотрудником «Рассвета» и прочитал одну из своих рецензий. Хрущова покоробило («Этот Писарев принял меня совершенно так, как я принимаю у себя в Москве, и мне стало гадко за свою суетливую светскую любезность, но все-таки мне кажется, что я не начинал первого знакомства панегириком себе и предложением прочесть свои сочинения»). Читал Писарев хорошо — и прозу, и стихи. Иван Петрович был ему благодарен за поэму Аполлона Майкова «Три смерти», которую впервые услышал. Поспорили о «Накануне», последнем романе Тургенева, Хрущов восхищался Инсаровым и Еленой, пересказывая мысли Добролюбова. Писареву роман не нравился, Берсенева он ставил выше Инсарова. Шестнадцатилетняя Верочка участвовала во всех разговорах и произвела на гостя впечатление («Сестра его — прелесть как мила! Как я обожаю эти вздернутые носики! Она, кажется, очень развита и обожает брата»).

Поздним вечером на отцовской коляске Писарев отвез гостя в Корсаково. Дорогой он рассказал ему о своей любви к Раисе, о своих убеждениях. «Все у него основано на теории…» — записал Хрущов в дневнике.

Хрущов был одним из тех студентов, которых уже коснулась свежая струя новых веяний. До пятнадцати лет он воспитывался отцом — деспотом и религиозным фанатиком, затем матерью — без всяких принципов. В университете под влиянием товарищей он начал постепенно освобождаться от безусловной покорности и чрезмерной религиозности. Возмущенный грубым и несправедливым обращением профессора Леонтьева со студентами, Хрущов принял участие в протесте и на следствии показал себя хорошим товарищем. «Леонтьевская история» сблизила его с кружком революционно настроенной молодежи — «Библиотекой казанских студентов», во главе которой стоял ученик Чернышевского по Саратовской гимназии Юрий Мосолов. Хрущов подружился со многими членами кружка и сам стал его членом. В одного из своих новых товарищей, Николая Квашнина-Самарина, он был по-юношески влюблен.

Николай Дмитриевич Самарин, Н. Д., стал для Хрущева примером для подражания. Всех своих новых знакомых он сравнивал с ним. Не избежал этого и Писарев. Самарин мечтал о деятельности Гарибальди, он ненавидел самодержавие и помещиков (хотя сам был сыном крупного помещика) и ждал крестьянского восстания. В своих стихах он выражал уверенность в скорой революции и писал о том, что «воздух душный крепкий ветер освежил», что уже «рокочет гром далекий» и «в железные затворы Революция стучит». Он призывал ее: «Гостья жданная, гряди»…

Хрущов гордился дружбой Самарина, но с грустью признавал, что ему самому далеко до избранного идеала. «Отчего я хватаюсь за то, что мне нравится, — писал он в дневнике, — сперва сгоряча вижу в этом правду, потом несколько остываю и, наконец, перехожу к противоположному мнению. Оттого ли, что я поэт…»

На следующий день после обеда Писарев поехал в Корсаково с ответным визитом. Он прочитал новому знакомому только что оконченную статью о сочинениях Марко Вовчок. «Я бы многое выпустил из нее, — писал Хрущов в дневнике, — во многих местах она преутомительна. Начало очень хорошо до философии о золотом веке и проч. Талант у него есть, и он очень-очень умен. Но многое кажется странным».