Писатель и балерина

– Это я! – сообщила фигура. – Ну я, Эдита, – пояснила она, не увидев на лице Марка ожидаемого, вероятно, узнавания. Голос у нее, кстати, был совершенно обыкновенный: не какое-нибудь демоническое контральто или, наоборот, пронзительный ледяной фальцет, а невнятное, незапоминающееся не пойми что.

– Пьеха? – глупо спросил Марк, среагировав на «Эдиту» единственно возможным образом. Ну в самом деле – в этой стране имя Эдита вызывает у человека только эту ассоциацию.

Фигура, однако, словно бы удивилась:

– Почему Пьеха? Скорнякова. Эдита Скорнякова. Вы забыли? Вы же сами меня пригласили. Сказали, что пора уже как следует познакомиться.

Марк не то чтобы испугался, но все же несколько насторожился – сумасшедшая, что ли? Разумеется, среди поклонников такие встречаются. Еще и поактивнее бывают. Эта еще ничего, вроде смирная. Только как-то очень уж уверена… или уверенна?.. Ну да как бы там ни было, надо с ней поосторожнее. А то вдруг журналистка…

– Прямо так и сказал? – пробормотал он с некоторой долей сомнения в голосе.

– Ну то есть написали, конечно! Мы сколько уже с вами переписываемся! На форуме Вяземского, в привате, вы сами меня туда пригласили! Вы говорили, что я удивительно глубоко понимаю… что это очень для вас важно…

Пресловутый «форум Вяземского» создала, с Ксюшиной подсказки, Татьяна. Очень, сказала, современно: денег три копейки, а реклама (пиар, точнее) – у-у-у какая! Марк туда и не заходил ни разу, как-то все эти интернет-сообщества казались ему… искусственными, что ли? Ну как «ароматизатор, аналогичный натуральному»: вроде и апельсином пахнет, а – не то.

Продолжая рассказывать про глубокое понимание и прочее родство душ, девица опустилась в кресло напротив Марка. Шали – или из чего там состояли эти дикие одежды? – взметнулись, опали, свисающие углы разлеглись на полу живописным веером. Но незваная гостья не удостоила сие мелкое обстоятельство своего внимания – мы, возвышенные души, реем в небесах, не снисходя до скучной земли, – она продолжала говорить. Нет, не говорить – вещать.

Вот кого она напоминает, подумал Марк, – пифию! Или, может, медиума… Вот только голос подгулял, запредельности маловато, а интонации как раз те: какая может быть окружающая действительность, отстаньте, у меня сеанс связи с Космосом. Ну или в данном случае – с объектом «глубокого понимания». Правда, Марк совершенно не помнил никакой «глубоко понимающей» Эдиты.

Нет, но это же прекрасно – Эдита Скорнякова. Фрося Бурлакова, блин! Господи, откуда такие идиотки берутся? – и ведь жила как-то, не убил никто до сих пор. Как бы это уйти-то поаккуратнее…

Он вытянул из кармана телефон, потыкал в кнопки – под столом, чтобы странная девица не видела – нашел настройку звонка… Д-р-р-р-р-р-р!

Вежливо, как бы извиняясь за необходимость отвлечься, кивнул девице, поднес телефон к уху, побормотал с минуту:

– Да-да… непременно… где?.. постараюсь… – и «отключился».

– Очень жаль, – сообщил он «облаку», растянув губы в самую печальную из возможных улыбок, – мне нужно торопиться.

Бросил на стол деньги – довольно много, уж точно больше, чем вышло бы по счету, – и, стараясь идти спокойно, уговаривая себя не ускорять шага, двинулся к выходу из кафе. Не оглядываясь, но, пожалуй, всерьез или почти всерьез опасаясь «погони». Спине было зябко, точно в нее тянуло мощной струей сквозняка. Ветер космических пространств, сердито подумал Марк, но шаг все-таки сумел не прибавить.

«Глубоко понимающая» Эдита, однако, не сделала попытки его остановить или догнать, только проговорила очень растерянно вслед:

– Но как же… Ведь я все сделала, как вы просили…

Уже дома, вспоминая дикую девицу, он подумал почти огорченно: жаль, что про убийство гадалки я уже писал, а в «Баланс» она никак не лезет – такой персонаж пропадает! И какое удовольствие было бы эту «глубоко понимающую» убить…

* * *

Ну наконец-то! Эта смерть должна стать поистине прекрасной – потому что она все завершает. После нее ничего, ничего уже не будет. И никто, никто никогда ни о чем не догадается!

Нет, никто бы и так ни о чем не догадался, но нельзя же так все бросить?

Она должна умереть. Она сама ничего не значит, она даже никому не мешает – пустышка, марионетка, пешка. Но она должна сыграть свою роль, должна стать завершающим аккордом, после которого… да, дальше – тишина. Вполне по-шекспировски.

Гамлет ни при чем, конечно. Разве что Отелло. Хоть и говорят, что на самом деле он Дездемону заколол[26].