Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

ЛА Еврейская тема жила во мне с рождения, такая же естественная, как любовь к своим близким. Так уж получилось, что я считалась по отцу (как и он по своему отцу) черкешенкой, но еврейская составляющая моей крови всегда давала о себе знать. Мои стихи на еврейскую тему рождались непроизвольно: то в пылу полемики, то по случаю праздника, то просто как реакция на прочитанное и услышанное, а то всплывало из памяти нечто особенно дорогое и милое душе, что хотелось непременно передать. Стихи – как зерна в почве. Какие-то прорастут, какие-то погибнут, и мы о них не узнаем. Но когда и что прорастет – неведомо, как и непредсказуема жизнь их. Вот три стихотворения из моей «Еврейской тетради».

Монолог голема

Я Голем.

Я голос, запекшийся в глине.
Я горло, бессмысленно-лишнее, имя
и возглас
от боли, от горя прогорклый.
Я неизреченность, увы, обреченность
Глагола.

Я голым пришел.

Ухожу тоже гол.
То воля раввина
и звезд произвол,
бессилье орудья
и гордость подошвы.
Такой же, как вы:
ни плохой, ни хороший.

Из слез, из молитв,

из предсмертного хрипа
был создан,
чтоб вас уберечь.
Но кто защитит от грозящего лиха?
Мне – смерть.

Исход

Мне кажется, во мне жива

слепая память гетто.
Я там дрожала, как листва.
Чужого неба синева
несла свои секреты.
Во мне униженность живет
всех тех ночей погромных.
Животный страх, страх за живот,
за жизнь свою, за свой народ
рос чудищем стотонным.
Дрожала, верила, ждала
и милости и чуда.
И желтая звезда прожгла
то, что я с гордостью несла —
наследие Оттуда.
Прощайте, Прага или Лодзь!
Зачем вам дочь Сиона?
Я буду только дальний гость.
Себе оставьте вашу злость,
и злотые, и кроны.
Я только боль возьму с собой,
отнюдь не добровольно!
О вы, что гнали на убой
моих родных, меня с семьей…
Я ухожу. Довольно.

2004 г.

Дети Боро Парка

Дети Боро Парка:

пейсы и ярмолки.
Мне при встрече с вами
радостно и горько.
Отчего смятенье,
и моя вина ли,
что у нас насильно
прошлое забрали?
Пухленькие дети,
бойкие матроны,
строгие раввины —
малый мир, огромный
выстраданной веры,
терпкого упорства,
древних ритуалов,
тихого геройства.
На меня глядите,
как на часть пейзажа.
Чувств несовпаденье
унижает даже.
Но при всем желании —
с вами мне не слиться.
Словно падший ангел
и вне стаи птица,
я душою с вами,
внешне же – чужая.
Наша неслиянность —
травма роковая.

2004 г.

ЕЦ Уже много лет вы работаете в одной из нью-йоркских библиотек. И, кстати, давно ее возглавляете. Не сомневаюсь: для завтрашних исследователей будут важны ваши наблюдения и заметки о том, что читают наши эмигранты. Попробуйте сформулировать или хотя бы обозначить эти тенденции.