Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

СИ Не вижу существенной разницы между научной работой и публицистикой. Проблемы – разные, но суть работы, ее, так сказать, технология – одинакова: выбирается актуальная тема, проводится обзор состояния вопроса, все это как бы умножается на своё видение и… подводится итог. В публицистике важна свобода творчества. То же – и в науке. Один советский академик как-то на банкете пошутил, что научная работа – это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет. Когда я работал в НИИ, там каждый год нас ругали за многотемье, потому что «любопытных» было много, и у каждого – своя тема, которая, «авось, и в диссертацию выльется». Министерское же начальство стремилось сосредоточить все силы на решении задач, казавшихся ему важнейшими. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы, все мелкие темы группировали и записывали в план как разделы общей проблемы. План утверждали. Каждый возвращался к своему. Я сочинил тогда каламбур для стенгазеты:

Из года в год известно всем,
Что в нашем плане много тем,
Но тем не менее и между тем
Тем – не менее, много тем.

Сегодня тематика моих статей еще шире – пишу о том, в чем мне самому хочется разобраться. В этом-то и всё отличие моих нынешних трудов от научной работы, которой занимался «там». Масштаб, конечно, другой, но суть труда – все та же. Если же сравнить публицистику с моей многолетней преподавательской работой, то сходство еще более очевидно. Любой предмет можно подать сухо, академично – и пролетит мимо ушей. А можно – осветить живо, разукрасив нюансами, примерами, сопоставлениями – тогда запомнится надолго. То же с учебниками – бывают, как снотворное, бывают – увлекательные. Помню, мне часто приходилось уговаривать редакторов издательств, чтобы не приводили написанные мною тексты к наукообразным канонам. «Что такое телеграфный столб? – вопрошал я. – Это хорошо отредактированная березка?» Короче говоря, я считаю: лекция или научная статья – это тоже в какой-то степени публицистика. Так что болезненной перестройки я здесь не испытал.

ЕЦ Ваше сравнение неожиданно, даже парадоксально. Но – правомерно. Поиск истины ведет и ученого, и публициста. К тому же автор статьи – как и университетский лектор – по сути проповедник (или ниспровергатель) той или иной идеи, концепции. Так что вы правы, но все же, все же… Вам никогда не снится студенческая аудитория?

СИ Не то, что снится: наяву вижу здесь своих бывших минских студентов, причем, лучших из них. Их много в Америке. С ними теперь даже интереснее общаться, чем тогда, в аудиториях. Один, работающий в США по прежней специальности, вспомнил, как я характеризовал на лекциях американскую промышленность, и подтвердил: я был прав. Другой заметил: в высказываниях на общественно-политические темы, которыми порой перемежался лекционный материал, я часто бывал «на грани фола». Бывшая аспирантка, живущая сейчас в Детройте, увидев в газете мою статью, нашла меня, и мы теперь с удовольствием общаемся, когда она с большой семьей приезжает к нам погостить. Встречался со своими бывшими студентами и в Израиле. Их ведь было много, ныне они разбросаны чуть ли не по всему миру – есть даже в далекой Новой Зеландии. И я снова беседую с ними, хотя теперь это уже не студенческая аудитория, а читательская.

ЕЦ Как рождается у вас замысел статьи?

СИ Замысел статьи – это зачастую впечатление от чего-то увиденного, услышанного, прочитанного. Впечатляет одновременно многое, но тема очередной статьи обычно формируется из того, что в данный момент кажется главным. Бывает, это нелегко определить. Тогда замысел, не вылившийся в статью, может засесть в сознании и ждать своего часа. Бывает, ждет напрасно. Чувствую себя виноватым, когда отложенный замысел не может быть реализован из-за того, что момент для него упущен, и в моей «летописи» что-то важное и актуальное не отразилось.

ЕЦ Давайте продолжим разговор об эмиграции. Тема по-особому важна для каждого из нас. Ведь речь не только о перемещении в пространстве – о состоянии души, жизненном выборе. Что отличает сегодняшнюю эмиграцию?