Писатели & любовники

Ваш проект не задел струн

Это не вполне то, что

К сожалению, мы сейчас не

Благодарим вас за обращение, но

Мы благодарны вам за то, что вы подумали о нас

Нас недостаточно увлекло

После одиннадцати писем с отказами у меня на автоответчике возникает сообщение от персоны по имени Дженнифер Лин. Она представляется помощницей Эллен Нелсон и сообщает номер. Эллен Нелсон – агент двух моих любимых писателей.

Звоню наутро перед работой.

– Я прочла “Любовь и революцию” за выходные. Я в восторге.

– Спасибо.

– Нет, я правда в восторге. Считаю, что это нечто необычайное, Камила.

Камила. Вылетело из головы, что я поставила на рукописи свое настоящее имя.

– Спасибо вам громадное. – Но что же думает Эллен Нелсон? Не терпится узнать, к чему мы клоним. И на работу опаздывать нельзя.

– Ну, Элли сама новых авторов сейчас не берет. Я бы хотела заняться этим романом сама. Хотела бы представлять вас. Уверена, что к этой работе и так много интереса, и я вам сразу скажу: у меня это первая книга. Я проработала в агентстве “Нелсон” три года и ждала романа, который поднимет меня на милю вверх, – и это ваш роман.

Понятия не имею, что спросить, что сказать. Почему я не подготовилась к такому?

– Вы уже приняли решение? Я опоздала?

– Нет, не приняла. Пока нет.

– Фуф. – Смеется. – У меня ладони сейчас вспотели. Интересно, как люди вообще предлагают руку и сердце. У меня нет опыта, – продолжает Дженнифер. – И я совершенно пойму, если вы заинтересованы в более проторенном пути. Но вы будете у меня единственным клиентом. – Вновь смеется. – Я посвящу вам все свое внимание, сосредоточусь на вас, а это, если поговорить с моими родственниками, может быть очень пылко. Я умею много работать. Элли сказала, что будет счастлива дать мне полную и развернутую рекомендацию. Хотите, соединю вас с ней?

Щелк – и вот уж говорит другой голос, словно я опоздала включиться в разговор.

– У вас, может, есть кто-то на выбор с авторами при громких именах и с модным адресом, но говорю вам: чтобы рулить кораблем, вам нужна Дженнифер. Никто другой. – Кажется, делает быстрые три затяжки и выдувает весь этот дым в трубку. – Перво-наперво, ее все бесит. Все. У меня было три дебютных бестселлера в прошлом году. Ее выбесили все три. Сказала мне, что к ним не притронется. Ваша книга… я ее пока не читала… но ваша книга точно что-то из ряда вон выходящее, поскольку эта девица отвергает все подряд. Во-вторых, она с амбициями. Она себе гузку ради вас порвет. Она вам выложит подробно, что делает и почему. У вас, вероятно, есть другие варианты. – Ждет, чтобы я подтвердила это, я молчу, и она говорит: – Вы жеманитесь. Ладно. Понятно. Тем не менее я знаю этот бизнес и даю вам первоклассный совет.

Благодарю ее, и мне делается легче, когда она возвращает меня Дженнифер. Дженнифер принимается рассуждать о рукописи. Я едва все это впитываю – ее воодушевление, ее пристальное чтение, ее доброту. Она перебирает сцены, а я вспоминаю, где писала их – в желтой кухне в Альбукерке, в баре под квартирой матери Пако. Дженнифер говорит о ловком разрыве в повествовании, о резком конце Клариного детства, и, когда повествование возобновляется, интонация тонко, но отчетливо смещается. Это произошло в гостевой комнате у Калеба с Филом в Бенде, в те недели после маминой смерти, и я совсем не могла писать, а вернулась к книге из другого состояния вынужденно. Юный голос Клары исчез. Дженнифер не останавливается, а я вижу лишь то, что ей не увидеть, – годы моей жизни, вплетенные в страницы.

– Но кое-что я бы уточнила, – говорит она и перечисляет несколько элементов в книге, которые, с ее точки зрения, нуждаются в большем внимании. Это резонно. Она выявила то, о существовании чего в тексте я не догадывалась, а также то, мимо чего проскочила. Она говорит долго, я смотрю на часы и думаю, не условиться ли с ней, что я перезвоню после работы, но перебивать не хочу. Мне надо знать, куда она со всем этим дальше двинется. Как будет представлять меня и как именно это устроено?

Спрашивает, готова ли я доработать и прислать ей новый вариант. Спрашивает, управлюсь ли я за месяц.

– Нам бы хотелось выдать рукопись редакторам до праздников. На праздниках ничего не продашь.

Соглашаюсь доработать, мы прощаемся. На часах 11:34. Ресторан только что открылся на обед. Выметаюсь за дверь.

Маркус в таком бешенстве, что чуть не отправляет меня домой, но без всякой брони заявляется компания из восьми репортеров “Глоуб”, и взять их некому. Говорит, что вкатывает мне второй выговор. Говорит, вишу на одном волоске. Мне плевать. У меня, бля, агент есть.

Отыскиваю Гарри в кухне, он забирает клаб-сэндвичи с индейкой. Рассказываю о Дженнифер, он ставит сэндвичи обратно и крепко обнимает меня. Громко улюлюкает, Тони велит ему заткнуться. Гарри не затыкается. Продолжает улюлюкать. Выкладываю, чтоґ она сказала и что мне предстоит доработка, у Дженнифер куча всяких идей.

– Например?