Писатели за карточным столом

(1891–1940) драматург, прозаик, бильярдист и винтёр. Е. Земская, сестра Булгакова, вспоминает о том, как ещё в детстве в доме Булгаковых сменялись увлечения: «Ракетки и мячи покупали мы, старшие дети, на заработанные нами деньги. Стали постарше, не бросая крокета и тенниса, увлеклись игрой в винт». Сохранились отрывки длинного пародийного стихотворения Булгакова (от лета 1915 г.), где имелась характерная парафраза Никитина:

«Помоляся Богу,
Улеглася мать.
Дети понемногу
Сели в винт играть».

Земская приводит цитату из письма матери Булгакова к ней от 11 ноября 1914 г. о жизни Булгакова с его первой женой, Татьяной (урождённой Лаппа): «Нравится она с Мишкой тебе? Они живут настоящим семейным домом. Устраивают субботы; винтят (т. е. играют в карты, в винт)».

Л. Е. Белозерская вспоминает детали, важные для сценического включения картин игры в булгаковские пьесы: «Что касается тараканьих бегов, то они, с необыкновенным булгаковским блеском и фантазией, родились из рассказа Аркадия Аверченко „Константинопольский зверинец“, где автор делится своими константинопольскими впечатлениями тех лет. На самом деле, конечно, никаких тараканьих бегов не существовало» (заметим в скобках: возможно, что они всё же существовали, свидетельство тому — их нынешнее возрождение в России, однако сейчас для бегов используются крупные южноамериканские тараканы).

Ниже Белозерская пишет: «Сцена в Париже у Корзухина написана под влиянием моего рассказа о том, как я села играть в „девятку“ с Владимиром Пименовичем и его компанией (в первый раз в жизни!) и всех обыграла». Ей же принадлежит рассказ о книге А. В. Чаянова «Венедиктов, или Достопамятное событие жизни моей», посвящённой приключениям персонажа по фамилии Булгаков, его борьбе с неким посетившем Москву Сатаной по фамилии Венедиктов, у которого Булгаков выигрывает в карты… собственную душу; заметим, идея вполне гоголевская, а Гоголь был любимым писателем Булгакова.

С. А. Ермолинский, близкий к Булгакову в последние годы жизни писателя, также вставляет фразу в свои «поздние» воспоминания: «Прочный мир детства. Так казалось. Может быть, поэтому он и ходил на обветшалую „Аиду“, нацепив бантик, или когда играл в винт (как папа)». В воспоминаниях Белозерской и Ермолинского много места уделено игре Булгакова на бильярде, притом с литературным врагом — с Маяковским, игравшим, по многим данным, очень хорошо.

Сцена игры в винт в «Белой гвардии», при всей сценичности подобной картины, в пьесу «Дни Турбиных» не попала, зато попала в «Бег» сцена игры в «девятку», собственно говоря, в железку, — азартная игра для сцены всегда выигрышней медленной коммерческой.

Едва ли игра в карты занимала в жизни Булгакова много места, но была постоянным атрибутом его быта и его творчества, притом — именно игра коммерческая. В его случае (так же, как и у Леонида Андреева) это по семейной традиции был винт, с 1870-х годов существовавший в русской жизни параллельно с преферансом, но в советское время тихо угасший — возможно потому, что преферанс разделился на четыре различных типа игры, а винт эволюционировал в бридж — игру уже почти престижную.

Валентин Катаев рассказывал, как они, пятеро московских «южан» (Ильф и Петров, Катаев, Булгаков и Олеша) скидывались по рублю, и Булгаков (с молодым Катаевым на подхвате) отправлялись в казино на Тверской, чтобы с помощью рулетки превратить эти пять рублей в десять, и уже на десять рублей затовариться в Елисеевском.

Ставил всегда Булгаков. Но перед тем, как поставить этот один решительный раз, он любил посидеть в креслах и порассматривать нэпманскую обстановку. Голодный Катаев торопил его.

— На что будем ставить? — размышлял вслух Булгаков.

— На черное.

— На черное ставить нельзя, — нравоучительно говорил Булгаков. — Черное может не выиграть.

— Тогда на красное!

— Нельзя, — вздыхал Булгаков.

— Почему?

— Красное может не выиграть…

Поваляв дурака, он наконец подходил к столу и делал ставку. И (по утверждению Катаева) почти всегда выигрывал.

И они шли в Елисеевский, а потом ехали в Мыльников переулок, к голодному Ильфу…

Маяковский, Владимир Владимирович

(1893–1930) русский поэт. Известно, что Маяковский был страстный бильярдный игрок. Сохранилось описание Л. Е. Белозерской-Булгаковой (жены М. А. Булгакова) игры Маяковского и Булгакова, которого Маяковский не признавал как писателя, называл его пьесу «Белая гвардия» («Дни Турбиных») буржуазным писком и обещал привести на представление «Белой гвардии» двести человек и сорвать спектакль: