Писец. История одного туриста

– От города. По-моему, я ясно выразился. Должен быть ключ.

– У меня нет ключа от города. Я даже не представлял, что он может быть.

– Напрасно. Если его нет, то нужно будет его сделать. Из золота.

Каннингема нельзя было не узнать – страсть к театральности и позёрству выдавала его с головой. И ключ, я полагаю, был нужен ему для его же коллекции артефактов.

Он достал ещё одну бутылку.

Стейвесант был в замешательстве – с такой наглостью генерал губернатор встречался впервые, не иначе.

Мы выпили ещё вина и все трое захмелели.

– Качает. Должно быть, волна пошла, – сказал Стейвесант.

– Чёрт с ней, с волной! Ключ должен весить не меньше мины!

– А не будет Вам? – спросил генерал губернатор.

– Ну что Вы! У меня пять тысяч солдат и четыре мощных корабля! Завтра подойдёт ещё одна эскадра. Так что готовьте лучше ключ! Думаю, двух дней Вам хватит, чтобы сделать эту безделицу.

Меня эта наглая самоуверенность стала раздражать, хотя я знал, что голландцам, в конечном итоге, придётся уступить настойчивости британцев, но всё же…

– А почему Вы думаете, что мы не надерём вам ваши английские задницы, мистер… Каннингем? – спросил я.

Адмирал посмотрел на меня с любопытством.

– Удивительно. Мда. Не ожидал. Хотя предполагал. Мы с Вами знакомы?

– Да. Я имею честь знать Вас.

– Боюсь, Я Вас не узнаю. Здесь никого быть не должно!

– Тем не менее, Вы меня видите. Или Вы не верите своим глазам?

– Вы о чём, господа? – спросил Стейвесант. – Я тоже Вас вижу! И Вас вижу!

– Заткнись! – сказал адмирал. – Но, кажется, я понял в чём дело. Не будем тянуть резину дальше! Чтобы у вас не было сомнений относительно моих намерений, я приготовил для вас небольшой спектакль, господа.

Николсон подал знак – три раза поправил свою адмиральскую шляпу – и морячки, которые сидели на вёслах его шлюпки, достали с днища лодки пистолеты и тут же постреляли наших голландских вёсельных людей.

Адмирал тоже достал пистолет и направил его на нас.

– Полагаю, это Вас образумит.

– Вы подонок, Николсон! – сказал деликатный Стейвесант.

Но британский дипломатический стиль всегда выходил за рамки принятых норм, и, вероятно, поэтому англичан считают лучшими дипломатами.

– Одноногий останется с нами, а ты, Вальдер, или кто ты там на самом деле, вернёшься в город и сделаешь ключ! Через два дня я должен его получить! Получу ключ – верну вам этого красавца и дам уйти! Тебе же нужно вернуться, не так ли, Вальдер?!

Каннингем всё рассчитал – он вычислил где и когда можно влезть в Николсона и получить ценный для него артефакт, но просчитался лишь в одном – не знал, что встретит здесь меня.

Дело в том, что, скорее всего, я встретил Каннингема до того, как он познакомился с Якобом Гроотом. Этот забавный парадокс возможен лишь при чрезмерном увлечении экспериментами с «кротовыми норами», не иначе. А может, и нет.

Уверен, что и Каннингем тогда тоже догадался о том же самом – учёный, как-никак.

Но он не собирался отказываться от своего плана, потому что Каннингем страдает патологическим тщеславием.

И он, наверняка, чувствовал опасность, которую я для него представлял – ему тоже нужно было вернуться в какое-то место вовремя, а я мог ему помешать.

Вероятнее всего, я, если бы встретил случайного и незнакомого туриста, поступил бы так же – постарался бы расстаться с ним поскорее. И убивать бы не стал ни в коем случае – ведь я бы не знал какая у него роль в той жизни, из которой мы пришли.

– Не меньше мины! Свалите из города и оставьте корабли! – бросил адмирал на прощанье.

Мы расстались, и я на вёслах вернулся в город один.

На прощание Стейвесант приказал, чтобы мы не сдавали Новый Амстердам англичанам, даже если его убьют. Я уважал позицию Стейвесанта, он был мне симпатичен, и я пообещал спасти его. Да и бесцеремонность Каннингема, пожалуй, разозлила меня.

Я обиделся за голландских поселенцев и решил вступиться за них. Мало того, что их с беспардонностью выселили с чудного африканского Горее, откуда они поставляли лучших негров для заморских колоний, так ещё и прогоняли из Новых Нидерландов. Это казалось мне полнейшим безобразием и мешало смириться с несправедливостью.

Вообще-то, личная симпатия, эмоции и собственное понятие о справедливости иногда мешают здравому взгляду на вещи, и могут толкать на поступки, о которых некоторые люди потом жалеют.

Я решил рискнуть и бросить вызов самому Каннингему! Тем более, что он не знал, кто я такой.

В городе я встретился с самыми уважаемыми голландцами и высказал им своё мнение о необходимости спасения Стейвесанта. Горожане поддержали меня, потому что уважали и, где-то в глубине своих голландских душ, любили своего губернатора. Но и город сдавать англичанам они отказались.

В тот же день мы начали сбор золота для выкупа Стейвесанта. Горожане сдавали кто что мог, и к утру мы насобирали необходимое количество колец, серег и монет.

Всё собранное золото я отнёс к местному умельцу и он вылил из него ключ. Вещица получилась большой и весила более мины, а меня это устраивало.