Письма

Но воистину, святейший отец, я не вижу, как это можно сделать, разве только Вы устроите сад Невесты своей по-новому, насадив в нем благие и добродетельные цветы[71]. Я жду, что Вы выберете сонм святых людей, в которых найдете добродетель и которые не боятся смерти. И не смотрите на величие, но пусть то будут пастыри, усердно пасущие своих овечек. И сонм хороших кардиналов, которые непосредственно для Вас будут столпами, помогающими, при Божием поспешествовании, нести тяжесть многочисленных забот. О, каким блаженством преисполнится душа моя, когда я увижу, что Невесте Христовой воздается то, что ей подобает, и что у груди ее питаются те, кто заботится не о собственном благе, но о славе и хвале имени Божия и о вкушении духовной пищи за трапезою Креста. Не сомневаюсь, что и миряне затем исправятся; они не смогут не сделать этого, когда побудят их к тому святое учение и честная жизнь пастырей. Итак, здесь нельзя спать, но мужественно и без небрежения, во славу и хвалу имени Божия, надлежит делать то, что можно, вплоть до смерти.

Далее прошу и побуждаю Вас ради любви к распятому Христу, чтобы из любви к той крови, служителем коей назначены, Вы не медлили, а милостиво приняли овечек, находящихся вне овчарни[72] (за мои грехи, полагаю), и чтобы благосердием и святостью преодолели окаменение их душ; чтобы Вы даровали им это благо, то есть приняли их обратно в овчарню. И даже если они не просят об этом с истинным и совершенным смирением, пусть Ваша святость восполнит их несовершенство. Принимайте от больного то, что он может дать. О, проявите милость к стольким гибнущим душам! И не обращайте внимания на смуту, произошедшую в этом городе[73], в котором прямо-таки словно бесы из ада старались помешать миру и спокойствию душ и тел. Однако божественная благость позаботилась о том, чтобы от большого зла[74] не произошло зла великого. Чада Ваши умиротворились и просят у Вас елея милосердия[75], пусть Вам и кажется, святейший отче, что они просят его не кротко, не с сердечным сокрушением о допущенной вине, как им следовало бы, как было бы угодно Вашему Святейшеству. О, не отступайте, ибо потом они станут лучшими чадами, чем другие. Увы, отче мой, я не желаю долее оставаться здесь[76]. Сделайте со мною потом что хотите. Окажите мне сию милость, проявите милосердие ко мне несчастнейшей, стучащейся к Вам. Отец мой, не отказывайте мне в этих крохах, которые я прошу у Вас для детей Ваших[77], дабы по заключении мира Вы могли воздвигнуть древо святейшего Креста. Вы прекрасно видите, что неверные явились и призывают Вас[78]. Надеюсь, что по Своему благосердию Господь преисполнит Вас пламенеющей любовью Своею и Вам откроется и вред, наносимый душам, и то, как Вы должны любить их. Тогда возрастут в Вас жажда и стремление вырвать их из рук дьявола, и Вы будете стараться уврачевать мистическое тело Церкви и вселенское тело христианской религии; особенно же будете стремиться примирить детей Ваших, укрощая их добротой, а жезл справедливости используя настолько, насколько они могут вынести, но не более. Я уверена, что без любви ничего не получится, потому и сказала, что желаю видеть Вас утвердившимся в истинной и совершенной любви. Нет, не то чтобы я не верила, что Вы пребываете в любви, но просто, будучи странниками и пришельцами в этой жизни[79], мы всегда можем возрастать в совершенстве любви. Я потому это сказала, что хочу видеть в Вас совершенство любви, то есть чтобы любовь в Вас постоянно питалась огнем святого желания, чтобы как добрый пастырь Вы распространяли ее на ваших подданных. Прошу, поступайте так, а я до самой смерти буду способствовать этому молитвой и чем могу во славу Божию и ради мира Вашего и чад Ваших.

Ничего более не скажу Вам. Пребывайте в святой и сладостной любви Божией. Простите, святейший отче, мое самомнение: да будут любовь и скорбь моим извинением перед Вашим Святейшеством. Смиренно прошу Вашего благословения. Иисус сладостный, Иисус любовь.

ПИСЬМО 8 (302) Урбану VI [80]