Письма

Простите меня, дражайший отче (я буду считать Вас отцом лишь в той степени, в какой увижу, что Вы любите истину и боретесь с ложью). Я говорю так, ибо меня побуждает к тому скорбь из-за вечного проклятия, на которое они и другие люди будут осуждены, а я стремлюсь к их спасению. Я не осуждаю их как людей, но осуждаю порок и ересь, которые они посеяли по всему миру, а также их жестокость к себе и гибнущим из-за них бедным душам, за которые они должны будут дать ответ перед высшим Судией. Если бы они имели страх Божий или стыд перед людьми (коли уж не хотят бояться Бога) и если бы Папа Урбан поступил с ними наихудшим образом из возможных, примерно их опозорив, им надлежало бы терпеливо перенести это и скорее предпочесть тысячу раз умереть, чем сделать то, что они сделали. Ибо худшего позора и вреда не может быть, чем предстать перед всем миром раскольниками и еретиками, осквернителями святой веры. Я вижу здесь вред для души и для тела: ересью эти люди лишают себя благодати, а значит, и Бога, а что до тела, то они лишаются достоинства — и поделом; и всё это они сами учинили. Коли не отринут мрак, то их ждет божественный суд, и я вижу, что он уже близок; ибо всякая вина карается, а всякое добро вознаграждается. Трудно им будет идти против Господа[209], даже если бы у них были все человеческие силы. Господь — высшая сила, укрепляющая слабых, вверяющих себя Ему и надеющихся на Него. Он — истина, а истина делает нас свободными[210]. Мы видим, что подлинные слуги Божии следуют лишь истине и придерживаются правды о Папе Урбане VI, исповедуя его настоящим Папой, каков он и есть на самом деле. Вы не найдете ни одного истинного слуги Божия, который утверждал бы обратное. Я не говорю о тех, кто снаружи носит овечью шкуру, а внутри — хищные волки[211].

Неужели Вы считаете, что если бы это не было правдой, то Господь допустил бы, чтобы Его слуги блуждали во тьме? Нет, Он не допустил бы этого. Хотя Он допускает это для нечестивцев мира сего, но для слуг Своих Он этого не допускает, а дает им свет истины, ибо Он не презирает святые желания, а, напротив, принимает их, как добрый и милостивый отец, каковым и является. Я хочу, чтобы Вы призвали к себе тех людей [избравших Папу] и заставили их объявить Вам эту истину, — не соглашайтесь пребывать в неведении. Не позволяйте себе пойти на поводу у собственной страсти, поскольку Вам самому это причинит больше вреда, чем кому-либо другому. Пожалейте те многочисленные души, которые Вы предаете в руки бесам. Если уж не хотите творить добро, то, по крайней мере, не творите зло, ибо зло чаще обращается на того, кто его делает, чем на того, кому его хотели причинить. От этого происходит столько зла, что мы лишаемся благодати, а значит и Бога, иссякают и мирские блага, и для человека наступает смерть.

Увы! Похоже, мы не видим света: облако себялюбия заслонило нам свет и не позволяет увидеть его. Поэтому мы склонны воспринимать любые ложные сведения, которые нам сообщают вопреки истине себялюбцы. Но если у нас будет свет, такого не произойдет; тогда весьма благоразумно и со святым страхом Божиим Вы захотите докопаться до истины и узнать ее через людей, обладающих совестью и знанием. Коли захотите этого, то не впадете в невежество, так как у Вас есть источник знания[212], — который, боюсь, как бы Вы не утратили, если продолжите придерживаться нынешнего образа действий. Вы прекрасно знаете, что произойдет тогда с Вашим королевством. Если Вы обратитесь к добросовестным людям, не желающим в рабском страхе следовать человекоугодию, а придерживающимся истины, то они расскажут Вам всё и внесут мир в Ваши ум и душу.

Довольно, дражайший отче. Сведите Ваш ум в сердце, подумайте о том, что Вам суждено умереть, а когда — неведомо. Устремите умственный взор на Бога и Его истину, а не на страсть и не на любовь к родине[213], ибо, когда дело касается Бога, мы не должны проводить различий между людьми, поскольку все мы изошли из Его святого разума, были созданы по Его образу и подобию и искуплены драгоценной кровью Сына Его Единородного. Я уверена, что, если зажжется в Вас свет, Вы так и поступите и не станете дожидаться другого часа, ибо время никого не ждет. Вы призовете непокорных к святому и истинному послушанию. Иного пути нет.

Я сказала, что хочу видеть в Вас истинный и совершеннейший свет, дабы с помощью этого света Вы познали, полюбили истину и прониклись страхом перед ней. Вот тогда душа моя возрадуется о Вашем спасении, тому, что Вы избавились от такого большого заблуждения. Ничего более не скажу Вам. Пребывайте в святой и сладостной любви Божией. Простите, если я слишком отяготила Вас словами. Забота о Вашем спасении пробуждает во мне желание сказать Вам это скорее устно и лично, чем в письме. Да исполнит Вас Господь Своею сладостнейшею благодатью. Иисус сладостный, Иисус любовь.

ПИСЬМО 20 (357) Королю Венгрии [214]