Письма

Заботься о том, что бессмертно; о том же, чего вскоре не будет, не прилагай попечения. Здешнее, добро ли оно или худо, имеет конец, и притом весьма скорый. Но тамошнее и предела не знает, и конец ему неизвестен. Это письмо, хотя и кратко, но исполнено доброжелательности и благорасположения.

239. Схоласту Элиану.

Часто и много страдаем мы, люди оттого, что нерадим о вещах, которые стоят заботливости, усердно же держимся тех, которые подлинно достойны нерадения. Детские игрушки почитаем стоющими рачения, а стоющее рачения — игрушками. Настоящее дело признаем подельем, а поделье приводим в исполнение как нечто необходимое и весьма предпочтительное. Да и самолюбие, которое судит неправо, пораждает печаль в тех, кому всего менее надлежит печалиться; потому что печалиться надобно не тем, которые страдают справедливо, но тем, которые страдают несправедливо.

240. Филитрию.

Те, которые сильнее всех в добродетели, выше всех, отличаются от всех и столько превосходят других благочестием, сколько денница — прочие звезды, справедливо могут быть названы светилами. Ибо они не только себя самих возводят в такое достоинство, но и слепотствующих просвещают и руководят на высоту добродетели. Им–то соревнуй, а не тем, которые делают все, чтобы омрачить и видящих.

241. Софисту Арпокре.

Мудрые, по моему определению (а я не закон устанавливаю, но излагаю свое мнение), — это те, которые украшены умными добродетелями; таковы были имеющие дар слова и мудрость ведения. Добрые же — те, которые украшены добродетелями, у иных называемыми несловесными. Таковы были не имевшие способности сказать что–либо мудрое, но своим доблестным житием научающие тех, кто на них взирает, так что и их молчание стало полезнее слова, не сопровождаемого делами. А если кто имеет и умные, и так называемые несловесные добродетели, то он, по моему определение, будет и добрый, и мудрый.

242. Диакону Епифанию.

Спрашивал ты: почему слово: συγγνώμη (согласное мнение) используется в значении «отпущение» и «снисхождение». Думаю, потому, что познавший самого себя — то есть тот, кто не остается в неведении о грехопадениях, в какие впадал, но хранит мудрое правило: «познай самого себя» — и в преуспеяниях, хотя и превознесся когда–то, предавшись ненадолго высокомерию, не думает о себе высоко, но, изучая собственное свое естество и свою немощь, и не мечтая о себе выше естества человеческого, приходит в сознание себя самого. «Думающий согласно» с таковым, то есть признающий, что познавший себя человек, если и возмечтает о себе, то на деле готов от сего отказаться, «снисходит» к нему. А не соглашающийся с такою мыслью — не снисходит. Поэтому «согласно думающий» достоин порицания как не знающий себя самого <на опыте>, а «не согласно думающий» — как не соглашающийся со знающим себя самого.

243. Ему же.

Много, любезнейший, разных причин, по которым не прочно обладание имуществом. Не только тление и продолжительность времени, но и клеветы, и разбойники, и слуги, и неизвестность будущего, и, наконец, смерть, которой не избежим, хотя бы и избежали мы всего другого — лишат и имений, и денег того, кто думает владеть ими. Потому что он по видимости, а не на самом деле, имеет у себя сии блага.

Но кто собирает здесь богатство, уделяя его на милостыни и благотворения, тот будет увенчан по мудрому и надежному приговору, найдя безопасное место, куда невозможно проникнуть ничему из выше сказанного. Ибо такая область — небо; оно недоступно никакому злоумышлению, и плодоноснее всякой земли, и дает в великом обилии пожинать плоды от вложенных в него семян тем, кто их посеял.

244. Марону.

Отдавай добровольно то, что нередко и невольно должен ты оставлять врагам. Оказывай щедрость по нужде, чтобы не плакать тогда, когда и слезы не помогут, но чтобы, предпослав богатство в нестареющий век, найти для себя в том пользу.

245. Феофилу.

Недавно, нынешним утром, когда ночь и заря еще не разошлись, некто из близких мне при встрече известил, что думают люди рассудительные, услышав о сборах твоих в дальнее путешествие. Поскольку ты желаешь совершить его не ради добродетели, не для того, чтобы себя или кого другого возвести к любомудрию (что одобрили бы они), но для своего обогащения, они составили о тебе весьма низкое понятие, как о человеке, который, решась время молодости провести в покое, вздумал отправиться на чужую сторону теперь, на старости лет. Ибо теперь, если бы ты и жил где–либо в чужом месте, следовало бы возвратиться домой, потому что близка уже кончина твоя.

У молодых есть надежда достигнуть глубокой старости, а состарившимся справедливо думать не об ином чем, а только о смерти. Но я, не зная в точности причины, по которой ты удаляешься отсюда, не оправдывал и не обвинял тебя, но обещал тебе написать. Поэтому рассуждай сам, что должно тебе сделать.

246. Схоластику Феодору.