Письма. Документы. Воспоминания

54. В.Д. ПОЛЕНОВУ

[Москва]

22 ноябр[я] [1896]

Глубокоуважаемый

Василий Дмитри[евич]!

Вчера только узнал я, что Вы вернулись в Москву. Спешу принести Вам свое сердечное поздравление по случаю двадцатипятилетия Вашей художественной деятельностей] и высказать Вам свое глубокое уважение, как к наиталантливейшему художнику, благодарность, как своему учителю и доброму, отзывч[ив]ому человеку. Заехал бы лично все это Вам сказать, но болен и болен тяжело. Дай Вам бог долго и долго поработ[ать] и по-прежнему вносить в искусство непосредственность, свежесть, правду.

Сделанное Вами в качестве художника громадно значительно, но не менее значительно Ваше непосредственн[ое] влияние на московское искусство (это звучит дико, но это так и это важно, что так). Я уверен, что искусство московское не было бы таким, каким оно есть, не будь Вас. Спасибо Вам и за себя, и за наше искусство, которое я безумно люблю.

До свидания, как поправлюсь, непременно] пойду к Вам, чтоб высказать все, что я думаю по этому поводу, а писать мне буквально трудно – ослаб.

Уважающий Вас глубоко и искренне предан[ный] Вам

И. Левита[н]

1897

55. В. А. ГОЛЬЦЕВУ[93]

[Москва]25 янв[аря] 1897

Виктор Александрович!

Только что прочел Вашу заметку об моих работах в «Русских ведомостях»[94]. Спасибо Вам. Меня она порадовала очень и вот почему. Раз Вы решились публично сказать свое мнение и сказать так симпатично – значит работы Вас очень тронули. Захватить лирикой и живописью Вас, стоящего на стороне идейного искусства, а может быть, простите, даже тенденциозного, признак того, что работы эти в самом деле достаточно сильны. Вы можете, как и всякий другой, конечно, ошибаться в определении; но в Вас, как в высококультурном человеке, способность видеть вещи в их настоящем виде и вне своих симпатий несомненно развита, и вот почему я Вам верю. Как хорошо Вы цитируете лермонтовские стихи: «С вечерними огнями печальных деревень». Это удивительно сказано. Мне взбрело на память еще несколько дивных строк его же. Не помню, как эти стихотворения называются, но там есть дивные мысли, которые удивительно подходят к определению пейзажиста:

С природой одною он жизнью дышал,
Ручья разумел лепетанье,
И говор древесных листов понимал
И слышал он трав прозябанье…[95]

Вот это идеал пейзажиста – изощрить свою психику до того, чтобы слышать «трав прозябанье». Какое это великое счастье! Не правда ли?

До свидания, спасибо Вам еще раз.

Ваш Левитан

Зимой и весной здоровье Левитана продолжало ухудшаться. Активную роль в постановке верного диагноза и назначения лечения играл А.П. Чехов.