Письма. Документы. Воспоминания

Несколько писем Левитана, неизвестно кому адресованные или неизвестно, когда написанные, ценны короткими и емкими описаниями отношения Левитана к искусству и работе художника:

124. НЕИЗВЕСТНОМУ

…Картины вообще имеют большой успех у художников, но как известно, художники [их] не покупают.

125. НЕИЗВЕСТНОМУ

…Вообще не надо очень розово представлять себе перспективу обучения живописи. Живой пример – я. Сколько усилий, трудов, горя, пока выбился на дорогу.

126. С.П. ДЯГИЛЕВУ

[1899–1900?]

…Охотно разрешаю делать все, что хотите, с моими картинами, только не уничтожать их – не потому, что любил бы их, а как-то жалко всю энергию и любовь, ушедшую на них.

Часть II Другими словами: воспоминания современников о Левитане

А.П. Чехов

[ИЗ ПИСЕМ К РОДНЫМ, ДРУЗЬЯМ, ЗНАКОМЫМ, ИЗ ДНЕВНИКОВ]

Из письма к Н.А. Лейкину[159]

9 мая 1885, Воскресенск

Чувствую себя на эмпиреях и занимаюсь благоглупостями: ем, пью, сплю, ужу рыбу, был раз на охоте… Сегодня утром на жерлицу поймал налима, а третьего дня мой соохотник убил зайчиху. Со мной живет художник Левитан (не тот, а другой – пейзажист), ярый стрелок. Он-то и убил зайца. С беднягой творится что-то недоброе. Психоз какой-то начинается. Хотел на Святой с ним во Владим[ирскую] губ[ернию] съездить, проветрить его (он же и подбил меня), а прихожу к нему в назначенный для отъезда день, мне говорят, что он на Кавказ уехал… В конце апреля вернулся откуда-то, но не из Кавказа… Хотел вешаться… Взял я его с собой на дачу и теперь прогуливаю… Словно бы легче стало…

Из письма к М.П. Чехову

10 мая 1885, Бабкино

Сейчас 6 часов утра. Наши спят… Тишина необычайная… Попискивают только птицы, да скребет что-то за обоями… Я пишу сии строки, сидя перед большим квадратным окном у себя в комнате. Пишу и то и дело поглядываю в окно. Перед моими глазами расстилается необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Сафонтьево, кусочек Киселевского дома… Пишу для удобства по пунктам <…>

с) Утром ставлю вершу и слышу глас: «Крокодил!» Гляжу и вижу на том берегу Левитана… Перевезли его на лошади… После кофе отправился я с ним и с охотником (очень типичным) Иваном Гавриловым на охоту. Прошлялись часа 3½, верст 15, и укокошили зайца. Гончие плохие… <…>

i) Левитан живет в Максимовке. Он почти поправился. Величает всех рыб крокодилами и подружился с Бегичевым, который называет его Левиафаном. «Мне без Левиафана скучно!»– вздыхает Б[егичев], когда нет крокодила…

Из письма к Ф.О. Шехтелю

8 июня 1886, Бабкино

У нас великолепно: птицы поют, Левитан изображает чеченца, трава пахнет. Николай пьет… В природе столько воздуха и экспрессии, что нет сил описать… Каждый сучок кричит и просится, чтобы его написал <…> Левитан, держащий в Бабкине ссудную кассу <…>.

Приезжайте не на неделю, а на две – на три… <…> Бросьте Вы Вашу архитектуру! Вы нам ужасно нужны. Дело в том, что мы (Киселев[160], Бегичев и мы) собираемся судить по всем правилам юриспруденции, с прокурором и защитниками, купца Левитана, обвиняемого а) в уклонении от воинской повинности, в) в тайном винокурении (Николай пьет, очевидно, у него, ибо больше пить негде), с) в содержании тайной кассы ссуд, в безнравственности и пр. Приготовьте речь в качестве гражданского истца. Ваша комната убрана этюдами.

Из письма к Е.К. Сахаровой[161]

28 июля 1886, Бабкино

Со мной живет Левитан, привезший из Крыма массу (штук 50) замечательных (по мнению знатоков) эскизов. Талант его растет не по дням, а по часам. <…>

Помните, как Вы, я и Левитан ходили на тягу…

Из письма к М.В. Киселевой

21 сентября 1886, Москва

Едва я кончил письмо, как звякнул звонок и… я увидел гениального Левитана. Жульническая шапочка, франтовской костюм, истощенный вид… Был он 2 раза на «Аиде», раз на «Русалке», заказал рамы, почти продал этюды… Говорит, что тоска, тоска и тоска…

– Бог знает, что дал бы, только побывать бы денька 2 в Бабкине! – восклицает он, вероятно, забыв, как он ныл в последние дни.

Из письма к М.В. Киселевой

14 сентября 1887, Москва

Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение – правда безусловная и честная. Суживать ее функции такою специальностью, как добывание «зерен», так же смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы.

Из письма к Ал. П. Чехову[162]

26 января 1887, Москва