Письма Г.А. Шенгели М.М. Шкапской. 1923-1932

 А что Вы, моя родная? Ошибаюсь я или нет: в Вашем последнем письме мне почудился некоторый холодок? Если да, -- то: не надо! Мне так дорого, что есть на свете фендрик, которому все можно сказать, и который -- его же слова, -- "ничего никогда не потребует".

 

 "Если любовь калена в огне,

 Если выкован долг в аду, --

 То лишь в ветре соленом, в ходкой волне

 Я дыхание дружбы найду".

 

 Дружба хороша своей полной взаимной [зачеркн.: свадб] свободой (любопытная описка, а ну -- Фрейд?); в чувстве дружбы -- то же, что в эстетическом созерцании: незаинтересованная заинтересованность то же, что в эстетическом объекте: бесцельная целесообразность. Не сердитесь же на меня ни за что. Буду ждать письма. А это кончаю словами, которых давно не видел в Ваших письмах: целую Ваши глаза.

Ваш Георгий

 На следу[ющей] странице стихи; Ваше мнение?43

 

12

16/II [19]25

 Мариечка, милая -- здравствуйте! В Москве тепло, в Москве тает, вчера я провалился в Яузу под лед, -- жаль, что на мелком месте, -- товарищ мой с Кубани пишет, что возле него лужок -- весь голубой от фиалок, -- а по-прежнему все неладно, тяжело, по-прежнему (по Гиппиус):

 

 ...Я волей круг мой сузил

 Но плачу я во сне,

 Когда слабеет узел44

 

 И если бы не вы, синеглазый дружок мой, совсем было бы плохо. А так, -- хоть я и виноват перед Вами, и пишу редко, -- а все-таки потаенно где-то -- радость: есть человек, который тебя как-то любит и который ничего от тебя не хочет. Все другие -- хотят, требуют, -- то активно, то пассивно, -- внимания, любви, верности, благородства, работы, исполнения гражданского долга и пр., -- духота! Авзоний был прав, воспевая "золотую лень дружбы". А, мож[ет] быть, не Авзоний, а Гораций, -- забыл. В одной средневековой книжке (я читал выдержку) есть такой рецепт: "Возьми чистый алебастровый фиал, наполни его лучшим елеем, и пусть друг твой впустит в него каплю своей крови; и где бы ни был друг твой, -- фиал будет нежно светиться, и капелька будет мерцать в нем, как огонек лампады; и если друг твой заболеет, -- огонек померкнет, а если умрет, -- то совсем погаснет лампада; так сердце сердцу подает весть через кровь". -- Правда, хорошо? Жаль, что нельзя приготовить такую лампаду: вместо елея в наш производственный век продают олифу.

 Написал пару стихотворений. Шлю Вам, -- хотя, наверно, не понравится.

 Жажду уехать заграницу, -- но ничего не могу делать для осуществления сего. За Верхарна сесть не могу, -- а со сказками, вероятно, ничего не выйдет: в Госиздате не приняли (антропоморфизм: у капли есть голова, и она разговаривает, -- а этим идиотам, очевидно, нужен зооморфизм, по их образу и подобию), Мандельштам45, которому я послал ее же, -- ничего не пишет. Б[ыть] м[ожет], Вы спросили бы у него по телефону, как обстоит дело: есть надежда? Замятину передайте, что эпиграмму он может печатать, но непременно с указанием автора: пусть Абрам чувствует, где таилась погибель его46.

 Ну, -- приедете ли на масляной в Москву? Хорошо было бы. Я показал бы Вам сделанный мной по памяти портрет гиппопо-тамицы, сыскную собаку, которая лает по приказанию, и ее владельца, моего нового приятеля, соловьевца и аскета -- очень умного и интересного человека. Но все вздор: просто приезжайте.

 Целую Ваши умные синие глаза.

Георгий

 

13

[Открытка] 27/II [19]25

 Мариечка, я дьявольски обрадовался, получив В[ашу] открытку. Значит, через 4 дня мы уоидимся. Лихо! У меня гостит мой знакомый Багрицкий47, влюбленный в Ваши стихи и жаждущий познакомиться.

 Адрес Нарбута: Александровская ул., 8, кв. 18, или ЦК РКП, Отдел Печати. У него есть от первого брака сын, живущий не с ним; детей, насколько знаю, он не любит. Зовут его Влад[имир] Иванович48.

 Ну -- жду, жду. Сейчас работаю, -- получил заказ на учебник49; с деньгами стало легче. Ах, если б знать, с каким поездом Вы приезжаете.

Ваш Г.Ш.

 

14

31/III [19]25, Москва