Письма Ю. К. Терапиано В. Ф. Маркову (1953–1972)

Говорить буду о поэзии, о ее путях и задачах, а не о поэтах, иначе потребовалось бы для доклада часов 20.

Буду ждать автографа «Гурилевских».

Как Моршен? Пишет ли? И что? Я очень огорчен, что И. Елагин (58 книга «Нового журнала»²⁷⁰) впал в плохую маяковщину – а человек он талантливый. Что это – недостаток вкуса?

Шлю Вам сердечный привет – мой и Ирины Николаевны.

Ваш Ю. Терапиано

Послала ли Вам Софья Юльевна «Поражение» Корвин-Пиотровского? Прилагаю письмо И. В. Одоевцевой.

51

15.IV.60

Дорогой Владимир Федорович,

Вчера появилась в «Русской мысли» статья о Ваших «Гурилевских» (и о книге Корвин-Пиотровского)²⁷¹.

Ирина Владимировна посылает ее Вам, поэтому я не буду вкладывать вырезку.

Почему университет (т. е. его славянский отдел) не подпишется на «Русскую мысль»? Если не ошибаюсь, так сделал Иваск.

Посылать же отдельные статьи – канитель, к тому же трудно будет и Вам пересылать их обратно.

Мне понравилась Ваша статья в «Воздушных путях»²⁷², Адамович на нее напал, по обыкновению, слишком придирчиво²⁷³: ведь Вы же и не собирались дать исчерпывающий обзор, это ведь скорее «в общих чертах», как иллюстрация вообще стихов и прозаиков.

Здесь тоже от всех слышал хорошие отзывы о «Гурилевских романсах».

Елагин же в последнем выпуске «Нового журнала» занялся такой маяковщиной, что я его ругнул²⁷⁴. И тут вот уж, действительно, не думал не гадал, доставил торжество Лифтону²⁷⁵.

Я совершенно его не знаю, но принципиально даю мягкие отзывы обо всех начинающих в первый раз, он вот и попал в эту «точку». Жаль, если он неправильно воспримет отзыв и слишком задерет нос: лучше бы учился и работал, тогда и из него может получиться толк. Но с другой стороны, как ни наивна его реакция, здесь можно и растрогаться: «вот, все-таки…»

Если же у Лифтона есть еще и материальные возможности, то он мог бы со временем что-либо сделать для литературы. Издать, например, хороший альманах или помочь кому-нибудь, например Ирине Владимировне.

Живя в одном доме, вижу ее каждый день и поневоле в курсе всех ее дел. Она все время болеет, ей нужно было бы съездить в горы или на юг, а для этого тех поступлений, которые она имеет (после смерти Иванова некоторые меценаты «освободили» себя, как водится), на это не хватит.

Хотя я (по желанию Водова) и секретарь Комитета по перенесению тела Г. Иванова²⁷⁶, но мое мнение: лучше бы помогли живой Одоевцевой, чем возились бы с мертвым. Я написал намеком об этом епископу Иоанну²⁷⁷, – м. б., благодаря своим связям, он сможет что-нибудь для нее сделать?

Кроме того, и моральная обстановка, в которой оказалась Ирина Владимировна после смерти мужа, в литературной среде оставляет желать многого. Перед Ивановым «кое-кто» пресмыкался – не столько потому, что действительно любил его стихи, но потому, что боялся его. (Иванов был знаменит своими «убийственными» статьями о тех, на кого гневался). Теперь же эти господа стараются показать Ирине Владимировне, что они «вовсе уж так не почитали Г. Иванова».

Статья Рафальского²⁷⁸ – один из таких примеров, кроме того, Рафальский рассчитывал вызвать меня на полемику и тем самым обратить на себя внимание и был очень разочарован, что его выступление «повисло в воздухе».

Ирина Владимировна показала мне Ваше письмо: Вы – тем более что Вы совсем не из «парижан» (обычное обвинение «парижан»: они, мол, все один за другого по личным соображениям) – ответили как раз то, что нужно было сказать по этому поводу.

Смоленский, как я слышал, еще не говорит, но ему вставили серебряную трубку (как в свое время о. С. Булгакову, который мог кое-как после этого говорить). Смоленский еще в клинике – под «наблюдением». Зайцев, думаю, именно потому и объявил его «первым», чтобы обратить на него внимание публики. Сбор для Смоленского прошел очень хорошо; впрочем, в стихах Зайцев не очень разбирается, думает, что единственным критерием для суждения о стихах является: «нравится – не нравится», и печатает в «Русской мысли» Бог знает каких поэтов. Но Вы правы, что у нас развелось слишком много «величайших» и что «действительно лучших лягают» – и затирают.

Свечникова (молодой человек неопрятного вида, не без таланта) я знал в начале 20-х годов. Он вскоре вернулся в Советскую Россию.

Нельдихен²⁷⁹ же (писавший комические, важно-глупые стихи: «О женщины, полуаршинные куклы с мягкими губами…»), – петербуржец, я знаю только по рассказам.

Хотелось бы увидеть новые стихи Моршена. О Елагине у меня сложилось мнение: талантлив, даже очень талантлив, но вряд ли станет настоящим поэтом, т. к. ему мешает отсутствие вкуса и погоня за дешевым успехом. Кленовский, со всей его тематикой начала XX века и срывами («Коня четыре…», «нажать курок…» и т. п.), все же гораздо культурнее и умнее Елагина. Получаете ли Вы «Грани»? В ближайшем № – 44-м – будет моя статья о зарубежной поэзии 1920–60 гг. и подбор стихотворений многих поэтов²⁸⁰.

Желаю Вам всего доброго.

Ваш Ю. Терапиано

52

17.VI.60

Дорогой Владимир Федорович,