Письма из Гималаев

Компания подобралась отличная, мы прекрасно ладим друг с другом. Битэм на удивление быстро поправился и всем видом показывает, что с радостью возьмется за тяжелую работу, но нет уверенности, что он достаточно окреп. Не думаю, что он будет в числе первых, кто пойдет наверх.

Прости, что письмо получилось коротким и писалось в спешке. Я сейчас в отличной форме, хотя, пожалуй, не настолько, как был в 1921 году. Полагаю, что я лучше всех в команде, несмотря на то что – и тут Нортон со мной согласен – в этом году компания подобралась сильная и уровень подготовки участников выше, чем в экспедиции 1922 года. На этот раз невозможно сказать, что кто-то из нашей восьмерки сможет подняться на большую высоту, а кто-то нет. Очень рад, что первая попытка будет моей. С таким надежным тылом, как у нас сейчас, мы так просто не сдадимся.

ДЖОРДЖ МЭЛЛОРИ, ЭВЕРЕСТ

11 мая 1924

А теперь расскажу, что произошло после того, как мы покинули базовый лагерь. Эти дни были непростыми, потому что, казалось, все обернулось против нас. Носильщики, по-видимому, еще не вполне привыкли к высоте, и им приходилось несладко.

3 мая. Ирвин, Оделл, Хазард и я отправились в лагерь I. Половина носильщиков сильно отстала. Они были перегружены, потому что сверх распределенных грузов взяли с собой много личных вещей.

4 мая. Решил оставить в лагере I пять грузов, без которых на первых порах можно обойтись. Вместо них пять человек понесли теплые одеяла для всех носильщиков и другие их вещи. Это дало результат, теперь кули стало гораздо легче идти. Мы с Ирвином поспешили вперед и добрались до лагеря II около половины первого. Не торопясь поели, и тут стали подходить первые носильщики.

Лагерь II выглядел крайне непривлекательно, несмотря на то что тут уже несколько дней находился начальник носильщиков, ответственный за сохранность примерно ста пятидесяти грузов, и два его помощника. Низкая неровная стенка из камней огораживала площадку, предназначенную для палаток сагибов. Присматривающий за грузами с помощниками жили на другой огороженной площадке под парусиновым навесом. Вскоре нашу стоянку привели в порядок; две палатки разбили для нас четверых, а для Ноэля поставили его замечательную коричневую палатку. Планировалось, что для кули сложат из камня хижины, называемые сангарами, а вместо крыш используют полотнища палаток. Но сангары еще не были готовы – не так просто построить жилье для двадцати трех человек, пусть и временное. Я прикинул, что на огораживающих стенках можно сэкономить. Так что мы с Ирвином и еще четыре носильщика принялись за работу – стали строить продолговатый сангар чуть больше двух метров в ширину. Остальные носильщики, немного отдохнув, присоединились к нам.

Удивительно, как мало порой нужно, чтобы апатия сменилась жаждой деятельности. Достаточно лишь небольшого импульса. Таковым послужил большой камень, который требовалось переместить, чтобы сформировать угол постройки, и вскоре мы даже стали петь! И таким образом этих уставших парней удалось убедить сделать что-то для их же удобства. Без подобного убеждения они не предприняли бы ничего, чтобы сделать жизнь сносной.

Около трех дня мы с Оделлом (Ирвин немного переутомился, таская камни) отправились разведать дальнейший путь по леднику. Сначала пошли по левому берегу по камням, как в 1922 году, но продвигались плохо, идти было гораздо труднее, чем в прошлый раз.

Слева меж ледовых образований вскоре увидели камни морены. Чтобы добраться до них, пришлось применить несколько нестандартную технику лазания. Затем мы немного прошли назад по своим следам в сторону второго лагеря и забрались на выступ, откуда открывался хороший вид на ледник, поднимавшийся выше к югу. Недалеко приметили место, до которого нетрудно добраться – было очевидно, что серьезных препятствий не возникнет. Главное – найти попроще путь к лагерю II. Затем мы продолжили спуск по морене, напоминающей огромный желоб, между высокими фантастическими ледовыми зубцами – очень красивое место, и неподалеку от второго лагеря обнаружили довольно простой путь между ледовых глыб. Так что всего за полтора часа удалось наметить и разведать самую сложную часть пути к лагерю III.

Ночь на 5 мая. Ужасная ночь, очень холодная. Сильный снегопад. Сильный ветер.

День 5 мая. В итоге проснулись поздно. Первое, что слышишь в лагерях, – звук мехов, с помощью которых тибетцы раздувают огонь, в качестве топлива используется ячий кизяк.