Письма из Коврова

Когда к нам приходят люди и видят на стенах его рисунки – никто не верит, что это он самостоятельно создал. Поэтому мы сняли видео о том, как все происходит. Только мы не смогли его прикрепить сюда – очень много. Мы попробуем его как-то Вам показать.

Я изолентой прикрепляю листок к столу. Капаю краску и ухожу в сторону. На записи очень хорошо видно, как долго Кролик сосредотачивается, отбивается от улетов, потом пробует на ощупь лужицы, потом начинает стучать пальчиками очень включенно и длительно. Интересно то, что он ни разу не тянул пальцы в рот по своей привычке. Любит изредка вытереть руки об волосы и полюбоваться на свою рубаху в горошек, смешно ее оттягивая на груди. Его очень занимают и ощущения прилипания подушечек к бумаге, и изменение белого листа. В мою задачу входит спасать его от улетов, если он не справляется, спасать голову от краски и иногда для ритмической поддержки петь песенки.

Бывает, Кролик, видимо, нуждаясь в широком мазке, рисует локтями. И параллельно он усиленно начал болтать. Это случается с ним всегда неожиданно, но только при хорошем настроении. Когда он возмущен – обычно слышны крайне экспрессивные АБ. А болтает так интересно: похоже на детский лепет, состоящий из непрерывных сочетаний гуть, дига, ка, бодяга, гадюка, очень разнообразно интонационно, такие напевы из лепета вверх-вниз.

Как раз сегодня мы заслушались – вообще вся семья застыла на месте от удивления – что выдавал на слух этот субьект, идя обычным шагом на горшок после сытного обеда. Он это говорил себе под нос, возможно, это была его молитва.

<…>

Маша, еще не могу не сказать о том, что очень подавлена известиями из новостей о суицидах подростков, один за одним… Какая ошибка – так подробно освещать в СМИ детали суицидов. Мне кажется, это должно быть закрытой информацией и набатным звоном для служб помощи.

Четыре года, пока разговариваю в асе, я постоянно сталкиваюсь с этим. И если четыре года назад точкой отсчета для развития суицидальных настроений, как правило, было кровотечение души от неудачной первой любви, то сейчас. Меня обескураживает аномалия, сдвиг в сознании: они говорят, что жизнь не дорога, что «никакой она не дар», что скучно и незачем жить. И с этим труднее справиться.

Конечно, специалистам понятнее, как разговаривать и что делать, мне нелегко. И если и есть удача, то лишь от неподдельного моего переживания за них, которому они сначала не верят, а поверив, верят до сих пор. (Однажды с одним парнем я, не прекращая, разговаривала почти сутки, он выговорился, много раз все пережил и ушел из острого состояния.)

Конечно, у меня бывают минуты кромешной тьмы, когда меня пронизывает ужас от степени ответственности, что я беру на себя… Но какое было счастье и тихая (опять внутри) победа, когда перед Новым годом позвонил парень, самый трудный из оппонентов моих, и сказал, что помирился с мамой, с которой не разговаривал семь или больше лет, причем я ни разу не говорила ему, что это надо сделать, это – побочный эффект глубинных изменений, – и поступил на работу. Вот уже почти два года его не тянет умереть (хотя я понимаю, что «это» может вернуться), а было навязчивым желанием и целью жизни, и не менее трех раз он это пытался сделать, но родители неусыпно следили, и после реанимации он опять ложился в псих. клинику и рисовал одиноких ворон под дождем.

Все тут, и романтизация смерти в современной молодежной литературе. А главное – родители, которые сами живут с удовольствием, не могут принять в голову мысль о том, что можно не хотеть жить. И поэтому отсекают информацию от своих детей о возможной беде… А они не ценят жизнь, потому что недополучают любви в семье, ведь как еще ребенку показать его самоценность… Только сильно любя без условий.

Маша, я не заметила, что уже столько времени. До свидания.

26 февраля 2012 г.

Сегодня приснились стихи. Рифмы и образы хороводить с вечера начали, но я твердо решила спать, раз Машка спит.

Выписала своему воображению суровый отказ, а оно во сне готовенькое припасло. Утром подхожу к мужу и торжественно говорю: снимай шапку. Перед тобой – гений. Ну, он привык уже, даже не взглянул, сказал только: я круглый год без шапки из-за какого-то гения!

В итоге право первого прослушивания он утратил.

Теперь Маша – первый слушатель.

Я загадочным таким голосом начала, она прислушалась. даже хлопать перестала.