Письма из Коврова

Ы-ы-ы
Хочу травы.
У-у-у
Люблю траву.
А-а-а
Ну, где трава?
И-и-и
Не трави. Не трави.
Не трави!

 Припев

Ы-ы-ы
Дай травы!
А-а-а
Вот трава!
Е-е-е
Вся в траве!
Я-я-я —
Жизнь моя
Трава.

К нам пришли друзья. Случайно прочитали бумажки у меня на столе и решили, что это – ария наркомана, и соответственно исполнили. Мы повеселились.

май 2002 г.

Здравствуйте, дорогая Маша!

Сегодня у меня единственная возможность Вам написать. Я впервые осталась одна, сижу в домике на даче, много гуляла в лесу, скоро спать. По мне ползают какие-то зеленые насекомые с крыльями (рядом – нагреватель, вот они и летят погреться). Жаль, к вечеру пошел дождик. Соседка т. Наташа крикнула мне, чтобы я надела панамку. И сама надела. Меня это очень рассмешило.

Драгоценные мои минуты.

7 апреля Кролик очень сильно упал. Упал на железную перекладину у стола переносицей. И правда, чему быть – того не миновать. Я отвернулась на мгновение, посадив ее на низкий стульчик, сильный приступ и – кувыркнулась. Долго визжала. Был большой синяк и шишка. Сейчас растет (или образовалась) горбинка. Она уходит в приступ теперь моментально – чувствуется, отключается. Я несколько раз находила ее упавшей с горшка, но тут низко, не страшно. Когда это случилось, Наташа за столом делала уроки. Она сильно перепугалась и кинулась вместе со мной Машку спасать. Маша перестала визжать резко, побелела, замерла. Со мной что-то случилось с того момента. До сих пор боюсь. Машу теперь совсем нельзя оставить одну стоя. Только на полу. Много ночей не могла спать, с мучительным постоянством проигрывались картинки. Слава Богу, хоть и куплен был тазепам, но не воспользовалась.

А 14 апреля мы большой компанией праздновали Машкин День рождения. Были обе аутичные Ксюши, познакомились с 3-летней Варей (не поняла, что, но страшно обаятельна), еще куча детей, 20 человек. Мы пытались веселиться. На мой критический взгляд, все удалось на 30–40 % (но не всегда же на 100 %!!!). Я была очень зажата внутри, да и не спавши, сама с травмой психической. Общего веселья как-то не получилось. Бог с ними, с задумками. Взрослые какие-то замерзшие, даже хлопать приходилось просить. Я запуталась в фонограммах (пианино у меня теперь нет), очень устала, не веселилась, а работала. Надеюсь, что вреда все же не было для детей и, может быть, хоть какая-нибудь польза.

Мы ищем для себя помещение. Д/с отказывает по гигиеническим соображениям. Хотим попробовать зал в школе, где учится Наташа. Она напротив дома. Мама маленькой Ксюши загорелась создать «дом развлечений» для аутичных детей. Да и бабушка большой Ксюши говорит, что она, как танк, пройдет везде. Выяснилась ситуация, что необходимо играть. Они говорят «нам не надо обучаться, нам надо общаться». Так же, хотя бы, как осенью, раз-два в неделю. Жмурки-пряталки, кошки-мышки, медведицы.

Нелегкая ситуация в том месте, куда ходит Ксюша (маленькая). «Они» считают Ксюшу умственно отсталой (что совсем наоборот), книжки читать не хотят, обучение не получается, и у Ксюши крик, будто тонет ученик.

Может, привыкнут все друг к другу.

Чувствуется, «им» приказали заниматься этим. Они, что меня вообще огорчило, хотят готовить ориентировочно Ксюшу в эту вспомогательную 16-ю школу, где контингент – дети из алкогольных семей, в основном.

После Машиного падения у меня внутри сложилось стойкое представление, что мне по медицинским соображениям ходить в этот центр не надо, что отрицательных формулировок я не вынесу. Но я все же пойду говорить, хотя, ясное дело, нас и не возьмут, и нечего нам там делать. Тамошняя психиатр только посмеялась на то, что не всегда нужны лекарства, что надо трудиться. Я не смогу, по цельности своего характера, лекарств не пить и регулярно их выписывать у психиатра, который «обижается», если не пьют его лекарства (это Ксюшина ситуация). И это, видать, повсеместная картина.

Если честно, я вконец задергалась. Мы совсем не отдыхаем. Я выйти никуда не могу, потому что Володя вынужден до 20 часов работать. Он зарабатывает деньги. Целая история – сходить мне в этот центр.

И вот я сижу и думаю: что делать. Как совместить. Когда звонит Ксюшина бабушка и говорит: «Марина, у нас нет никаких развлечений, мы сидим дома». И я чувствую себя виноватой, что вот сейчас я не могу, совсем не могу заниматься с Ксюшей.

Надо прекращать этот плач.