Письма из Лондона

– Девочки приедут, – запыхавшись, с трудом проговорила Ванесса. – Мы пообедаем пораньше, а потом я подумала, мы могли бы посмотреть, как близко нам удастся подобраться к Букингемскому дворцу. Вот было бы здорово, правда?

Вай и Би влетели в дверь задолго до шести, и они, быстро перекусив бобами на тостах и как можно искреннее пообещав Джесси быть поосторожней, отправились в путь. Вай убедила мать ехать на метро, так как до дворца было всего две остановки, и иного способа ближе подойти к эпицентру событий у них не было. И хотя Ванессе всю дорогу пришлось держать дочь за руку, а к тому времени, когда они вошли в битком набитый вагон, она была бледна как смерть, бодрость духа вернулась к ней, как только они вышли со станции «Гайд-парк» и влились в бурлящее вокруг них веселье.

– Держитесь все вместе, – потребовала Вай. – Мы не хотим тут потеряться. И следуйте за мной!

Чтобы пробиться сквозь плотную толпу, требовалась целая вечность, но при настойчивости Вай они всего за сорок пять минут добрались до места, откуда уже был виден дворец. Еще десять минут у них ушло на то, чтобы добраться до Грин-парка, но здесь толпа была такая, что о дальнейшем продвижении вперед не могло быть и речи.

Руби, поднявшись на цыпочки, могла разглядеть балкон Букингемского дворца. Огромное открытое пространство вокруг памятника королеве Виктории и вдоль Молла было все заполнено радостными людьми, десятками тысяч людей, кричавших нараспев все громче и громче: «Короля! Короля!»

– Господи боже, – сказала вдруг Ванесса. – Чуть не забыла. – Она вытащила из сумочки подзорную трубу, похожую на ту, что лорд Нельсон прижимал к единственному глазу. – Эта штука лежала в библиотеке, и я подумала, что она может пригодиться. Би, ты самая высокая, скажи нам, что ты видишь.

Би раздвинула трубу и прижала к глазу в тот самый момент, когда толпа взревела.

– Что там? Ну, что там? – взмолилась Вай.

– Король! И королева!

– А принцессы? – спросила Ванесса.

– Нет, только король и королева – ой, они машут! – Она посмотрела еще несколько секунд, потом передала трубу Вай. – Сколько они еще там будут, никто не знает. Посмотри и передай другим.

Руби впервые, пусть и мельком, увидела короля, такого высокого и красивого в униформе, а рядом с ним фигуру поменьше – королеву в светлом платье и шляпке, отчего разглядеть ее на сером фоне балкона не составляло труда.

– Ну, что теперь? – спросила Би, и они все вместе решили идти на Трафальгарскую площадь, потому что спешить домой не было нужды, к тому же уличные фонари горели повсюду.

– После стольких лет затемнения кажется, что светло, как днем, – заметила Ванесса и не ошиблась: освещенный Лондон после почти половины десятилетия мрака и тьмы был самым вдохновляющим зрелищем, какое могла себе представить Руби.

Они около часа, а то и больше, бродили по Трафальгарской площади, смотрели, как люди плещутся в фонтанах и поют во все горло, и им удалось без труда убедить Вай встать между лап одного из громадных львов и оттуда запевать в хоре, который затягивал то «Иерусалим», то «Правь, Британия», то «Боже, храни короля».

– Еще! Еще! – кричали люди, но Вай уже почти лишилась голоса, к тому же они устали.

Потом они спустились к Темзе у Вестминстера, надеясь, что толпа здесь будет не такой плотной, и только когда добрались до палат парламента, Руби взглянула на восток по течению реки. Лучи прожекторов образовали огромную букву V в небе над куполом собора Святого Павла, а по самой Темзе сновали туда-сюда буксиры и брандеры, выпускавшие высоко в небо струи воды.

Всю дорогу до дома они прошли пешком, ноги у них болели от усталости, но на душе было легко, и они все болтали и смеялись, около полуночи возвращаясь домой.

– Это что – радио? – спросила Ванесса. – Что-то я не помню, чтобы мы его оставили.

– Может быть, Джесси слушала перед тем, как лечь спать, – предположила Руби.

– Наверное. Дайте-ка я его выключу и… Руби!

– Что случилось?

– Иди-ка сюда. А вы, девочки, марш со мной наверх. Но только тихо.

Думая о том, почему Джесси не выключила радио, Руби поспешила по коридору и резко остановилась, потому что ей предстало радостное зрелище. В мягком кресле рядом с приемником сидел Беннетт с Саймоном на коленях. Оба они крепко спали.

Она стояла в дверях и просто смотрела на него, наслаждаясь каждой чертой любимого лица. Бороду он сбрил, волосы снова были подстрижены коротко, на военный манер. Он, кажется, набрал немного веса по сравнению с тем, каким он был, когда она видела его в Париже, хотя униформа не позволяла сказать наверняка.

– Беннетт, – позвала она, но он не шелохнулся. Она прошла по комнате, встала на колени перед ним, провела кончиками пальцев по его бровям, потом вниз – по щекам.

– Беннетт, дорогой мой, ты вернулся домой, ты вернулся ко мне.

Его ресницы вспорхнули.

– Привет, – сказал он хрипловатым от сна голосом. – Я собирался присесть на минуту, послушать новости.

– Когда ты вернулся? – спросила она.

– Девяти еще не было. Хорошо провели время? Джесси сказала, вы ушли сразу после ужина.