Письма из Лондона

Он встал, взял ее под руку и повел к парадным дверям дома.

– Гарри всегда здесь живет? – спросила она.

– После отставки. Когда-то этот дом принадлежал моему отцу.

Она резко остановилась, удивленная его признанием.

– А сейчас домом владеет Гарри?

– Ну, не совсем так. Я унаследовал дом, но я рад, что он может здесь жить. Это позволяет ему свободно расходовать деньги на другие дела.

– Например, на «Пикчер Уикли»?

– Именно.

Они вошли в дом через широкие, тяжелые, почерневшие от возраста двери и оказались в просторном холле, битком набитом обувью, куртками и собаками всех мастей и размеров – собаки, увидев их, принялись лаять и скулить от радости.

– Я здесь, никуда не делся, – проговорил Беннетт. – Ну-ну, успокойтесь. Тихо, тихо… успокоились… молодцы. Поздоровайтесь с Руби. Ну-ка.

Она никогда не имела дела с собаками, а потому протянула руку, немного нервничая, и они одна за другой подходили к ней, обнюхивали и лизали ее пальцы.

– И как их зовут?

– Ну смотрите. Этого старого желтого лабрадора зовут Тилли, а его копия помоложе – Джои. Терьера зовут Дугал, вот эта ищейка – паренек странного вида, лохматый и длинноногий – зовется Микки. А это – он нагнулся, чтобы взять на руки маленькую толстую таксу – Шпиц. И уверяю вас, несмотря на имя, он никакой не немецкий шпион.

– А почему их так много? – спросила она, гладя длинную шелковистую шерстку Шпица.

– Гарри не способен отказать ни бродяге, ни дефектному щенку в помете. В какой-то момент здесь жило не меньше десятка собак, но в последние годы я стал уговаривать его подыскивать другие дома для собак, которых ему приносят.

– Мне они нравятся, – сказала она. – В особенности Шпиц. Даже если он похож на окорок на четырех ногах.

– Вы идите дальше, а я выпущу собак на улицу. Иначе у нас за обедом не будет ни одной спокойной минуты.

Руби, идя на звук голосов по коридору, дошла до гостиной, скромной комнаты с огромным камином, сразу притягивавшим взгляд. Своим убранством комната напоминала дом Ванессы – видавшие виды, но удобные кресла, полированные предметы старины и бессчетное количество картин маслом, чуть не закрывавших все стены.

Хозяин дома поднялся на ноги, когда она вошла.

– Руби, моя дорогая. Как я рад видеть вас снова.

– Счастливого Рождества, сэр. У вас прекрасный дом.

– Вы познакомились с моими собаками?

– Да, они просто прелесть.

– Я только что поговорил с кухаркой, она сказала, обед будет готов через час, – сообщил Беннетт, стоявший в дверях. – Ты не возражаешь, если я покажу Руби дом, прежде чем мы откроем подарки?

– Ничуть, – ответил Гарри. – А мы тут пока выпьем по глотку чего-нибудь легкого. Кач, ты не побудешь хозяином? У меня в подвале осталась последняя бутылка «Поля Роже».

Беннетт повел Руби назад тем путем, которым они пришли, через общую комнату и столовую, мимо нескольких комнат поменьше – одна из них, видимо, была библиотекой или кабинетом Гарри, потом они поднялись по узкой скрипучей лестнице.

– И сколько лет этому дому? – спросила Руби.

– Самые старые его части построены в начале пятнадцатого века. Он немного хаотичен, как вы, вероятно, уже заметили.

– Ну и что? Я думаю, он очаровательный.

Они поднялись на площадку в конце длинного и очень кривого коридора.

– Вот, кстати, об этом. Если бы вы знали, сколько раз я разбивал себе голову о всевозможные балки в этом доме. У меня, вероятно, вмятина в черепе, – проворчал он.

Она рассмеялась и прикоснулась кончиками пальцев к его лбу, провела по нему, словно ища следы травм. Их взгляды встретились, и она снова увидела, какой необыкновенной голубизны у него глаза.

Ее рука соскользнула.

Он сделал шаг назад и откашлялся.

– Давайте я покажу вам, что тут у нас есть.

Экскурсия по дому заняла некоторое время, потому что Беннетт хотел показать ей все: от средневековой росписи на витражном стекле до отметок на дереве, оставленных плотниками, обтесывавшими потолочные соединения пять веков назад, и расхлябанной половой доски в его бывшей спальне, где он в детстве прятал свои разнообразные сокровища.

– И сколько вы здесь прожили?

– Всего до тринадцати лет. После смерти мамы мы вернулись в Лондон, а Гарри занял этот дом. Я приезжаю сюда на праздники, но давно здесь не живу.

– А как вы думаете, когда-нибудь вы вернетесь сюда жить? – спросила она, хотя это было совершенно не ее дело.

Он обвел взглядом свою старую комнату с ее укрытой чехлами мебелью и покачал головой:

– Не знаю. Трудно теперь заглядывать вперед больше чем на несколько недель. Но в детстве мне здесь было хорошо. Если я когда-нибудь…

– Что?

– Да нет, ничего. Лучше нам вернуться к остальным.