Письма из Лондона

– Ну для начала она была француженка, очень пылкая, романтичная и склонная к широким жестам. А он был типичным старшим барристером. Ужасно правильным, в восторге от собственного голоса и не из тех, кто готов выносить дураков. Но они были счастливы вместе, а ее смерть просто убила его. Как и всех нас.

– А Беннетт?

– Мы с мужем взяли его под крыло. Ему требовалось внимание, которого какое-то время отец не мог ему дать, и место, где он мог просто побыть ребенком. Он нашел его здесь, как и в Эденбридже, рядом с дядюшкой Гарри. Со временем его отец пришел в себя, и они снова стали близки, но вскоре беднягу добила какая-то необнаруженная болезнь сердца.

– А каким он был мальчишкой? Беннетт?

– Таким забавным, – сказала Би, воспоминания нахлынули на нее, и она хихикнула. – Помнишь, как он всех нас смешил своими историями?

– Я и в самом деле чуть иногда не лопалась с ним от смеха. А шалун был – просто ужас. Вечно в школе попадал в какие-то истории. Его отец устраивал ему головомойки, и Беннетт обещал исправиться, но в глазах у него при этом всегда сверкали искорки, обещавшие еще больше озорства.

– Он, наверное, изменился после смерти отца, – сказала Руби, в голове которой не укладывалось, что проказливый, веселый мальчик и тот Беннетт, которого она знала, один и тот же человек.

Но Ванесса покачала головой:

– Нет, даже это его не сильно изменило.

– Тогда что…

– Дюнкерк. Вот что на него повлияло. Вот тогда мы и потеряли того, старого Беннетта. – Она вздохнула, а потом распрямила плечи и ослепительно улыбнулась Руби. – Ох, не надо слушать мои грустные россказни. Да еще в рождественское утро. Поговорим о чем-нибудь повеселее. Вай, расскажи-ка нам, где ты выступала. Была недавно в каком-нибудь интересном месте?

– Кембриджшир-Фенс у нас считается интересным местом? Я там провела целую неделю.

Рассказами о путешествиях под дождем с одного пропитанного водой аэродрома на другой Вай развлекала их и во время пересадки в Ист-Кройдоне, и во время прибытия – вскоре после пересадки – в Эденбридж-таун. Никто, кроме них, не вышел в этом городке, где стояла такая тишина, что он казался заброшенным.

– Теперь уже рядом, – заверила Руби Ванесса. – Мы приезжали сюда чуть ли не на каждый праздник, верно?

– Мне казалось, что дорога короче, когда папа возил нас на машине, – заметила Беатрис.

– Да, но тогда он довозил нас до самого дома, и мы не получали удовольствия от прогулки. Мы пойдем не к главному входу. К главному входу нужно на север, но есть тропинка по лесу, она выведет нас к нижней части сада.

– Нужно будет привезти тебя сюда летом, – добавила Вай, взяв Руби под руку и ускорив шаг. – Когда цветут розы, клематис и лаванда, тут стоит такой божественный запах. Настоящий рай.

– Ты уже видела дядюшку Гарри? – спросила у Руби Би.

– Один раз. Он приходил в «ПУ», когда Кач взял отпуск. Но поговорить с ним у меня не было возможности.

– Он тебе понравится, – сказала Ванесса. – Такой милый старичок. Ни за что не догадаешься, что он был судьей. Теперь ни о чем, кроме рододендронов и азалий, и не говорит.

Они поднялись на вершину невысокого холма и увидели дом, древнее, довольно неуклюжее сооружение, которое точно отвечало всем ее предубежденным представлениям о том, как должен выглядеть английский коттедж. Его черепичная крыша поросла мхом и низко нависала над наполовину кирпичным, наполовину деревянным верхним этажом. Первый этаж был кирпичным, в нежно-розоватых тонах, с небольшими вставками темно-серого камня, а окна и двери были здесь вставлены в фасад с обаятельной беспорядочностью. Здесь, в этом доме, не просматривалось, насколько могла судить Руби, какого-то определенного стиля.

Ближе к дому сад перешел в огород, вдоль накрытых грядок выстроились ряды изящных в своей обнаженности фруктовых деревьев. На полянке, освещенной бледным зимним солнцем, под деревом, растянувшись во весь рост на каменной скамье, крепко спал капитан Беннетт.

– Я его разбужу, – сказала Руби. – А вы идите в дом.

Жалко было будить его. На лицо Беннетта во сне сошло умиротворенное выражение, морщины у глаз и более глубокие складки между бровями разгладились благодатью сна. Но он бы расстроился, если бы пропустил возможность увидеть их всех вместе после столь долгого отсутствия.

– Беннетт, – сказала она, присев на корточки у скамьи. – Это Руби. Пора просыпаться. Вы проснетесь, если я вас очень попрошу?

Его глаза открылись, он чуть напрягся, но вскоре неуверенно, словно она могла исчезнуть, протянул руку и провел пальцами по ее щеке.

– Если бы я не знал, что это не так, я бы решил, что вы – дриада, пришедшая похитить меня, – сказал он хрипловатым голосом.

– Дриада?

– Древесный дух. Хотя ни одну уважающую себя дриаду еще никто не видел в кардигане.

– Сейчас зима, моя накидка на лебяжьем пуху совсем не греет.

– Я так и подумал, – сказал он, и уголки его губ приподнялись в улыбке. – Который теперь час?

– Почти двенадцать.

Он сел, сцепил пальцы у себя на затылке, потянулся.

– Пожалуй, пора. Гарри начнет выдирать половицы из пола, если мы в ближайшее время не сядем за обед.