Письма из Тартара (СИ)

Искандер нервно хохотнул, обернулся, чтобы ответить, и замер, любуясь на эту картину.

— Скажи мне что-нибудь новенькое, — опомнившись, ответил он, и мысленно выругался, обнаружив в голосе непрошенную хрипотцу.

— Ок, — Дезмонд шагнул к нему и остановился близко-близко, так что Искандер остро ощутил что, в отличие от Нолана, этот мужчина на полголовы выше его ростом. Густой запах одеколона с пряными нотками специй и терпкими — дублёной кожи — заполнил пространство. — Мне на это наплевать.

Едва Дезмонд договорил, озорная улыбка заиграла у него на губах. Искандер стоял, поражённый странным ощущением, что Дезмонд вот-вот наклонится и поцелует его.

Искандер никогда не боялся близости с мужчинами, хоть никогда и не искал её. Он не часто встречал людей, которые бы всерьёз влекли его к себе. Пол и физиология значили для него не так уж много — Искандер в этом смысле (как, впрочем, и во многих других) — слишком высоко задирал планку. Генномодифицированные, выпестованные десятком поколений типажи имперских аристократов для него были нормой. Их потомки, сохранившие толику древней крови — годной подделкой. Простые смертные иногда имели достойную физическую форму, но в большинстве своём казались ему несуразно неухоженными. Но в любом случае, ни первые, ни вторые, ни третьи, не привлекали его, покуда речь шла только о теле. Он видел слишком много тел. Ему хотелось ощутить рядом силу, которая могла бы соперничать с его собственной. И здесь уже не имело значения, смертен ли тот, кто стоит перед ним, есть ли в нём древняя кровь.

За всю свою жизнь Искандер встречал силу, которая притягивала бы его, интриговала, будоражила бы кровь — всего несколько раз. Но настолько остро он ощущал эту глубинную энергию впервые. Казалось, она пульсировала у Дезмонда в крови, заставляла дыхание сбиваться… И впервые в жизни Искандер не был уверен, что сумеет с ней совладать, доведись ему выйти против неё.

Он осторожно отступил на шаг назад.

— Уверен, это поможет нам работать вместе, — криво улыбнувшись, произнёс он. Дышать стало чуточку легче. — Мы идём?

Искандер развернулся по направлению к двери в холл и собирался выйти из квартиры первым, но Дезмонд оказался рядом раньше, чем он успел покинуть комнату. Придержал дверь и над самым ухом произнёс бархатистым голосом, от которого кровь бежала по венам быстрей:

— Да, идём.

Перед мониторами корабля проплывало звёздное небо. Рубка была такой знакомой, что иногда Искандеру казалось, что в мире не существует ничего кроме неё. Он сгорал в этой рубке, чтобы в ней же очнуться ото сна и снова увидеть бой, в котором раз за разом гибли все, кто день изо дня стоял у него за спиной.

Во сне Искандер не помнил имён. Иногда они всплывали в сознании и снова тонули в небытие. Иногда на месте лиц Мелч и других, оставшихся с ним до конца, появлялись лица других — всех тех, кого он успел полюбить за тысячу лет. Всех тех, кто также ушёл вникуда.

Медленно наплывал на черноту космоса сиреневый шар Фаэны.

Трижды в своей жизни Искандер видел гибель планет.

Первой стала Астера — но этого боя он не видел воочию. Второй — Нимея. Планета, где он родился. Планета, которая была его жизнью. Планета, которая стала для него олицетворением прошлого.

Третьим миром, который на памяти Искандера погиб окончательно и безвозвратно, стала Фаэна.

Во сне он знал, что раньше, чем блеснут над огромным шаром первые лучи солнца, планета умрёт. Превратится в тысячу осколков, также как весь огромный мир, в котором Искандер когда-то жил. Во сне он чувствовал, что это будет последний удар, который ему никогда не удастся отбить — но всё равно пытался, снова и снова. Потому что иначе не мог. Потому что никогда и не перед кем не отступал.

Треск сломанных приборов едва нарушал наступившую тишину. Голос второго капитана звучал в наушниках насмешкой над всем, во что Искандер когда-то верил.

К последнему году существования Империи, её флот насчитывал более миллиона кораблей. Больших, малых, лёгкий и тяжёлых… Из всех только два откликнулись на последний зов, только два пришли выполнить последний приказ императора, которому уже нечем было править.

Генс Ларта — его собственный флагман. Совсем недавно — лучший из кораблей, сошедших с верфей Мелло. Теперь — разбитый настолько, что едва держал курс.

Мала Реста — давно устаревший фрегат, построенный семьёй Аркан. Чудом доживший до этих дней. Где он был всё время войны, в каких участвовал боях… Искандер не знал. Но теперь он стоял на орбите рядом с его собственным кораблём, точно так же разбитый в хлам.

Два корабля. И только один капитан, кроме него, решивший, что за гибнущую империю можно умереть.

Дезмонд Аркан. Предатель, мятежник, преступник и дезертир.

Во сне Искандеру хотелось от этой мысли стонать. А что было наяву… Он уже не помнил. Только этот мягкий голос в наушниках под треск испорченного передатчика. Потом мгновенная тишина. Воронки гиперпереходов в черноте космоса. И короткое, почти восторженное от капитана второго корабля:

— Началось…

— Ис! Искандер! Исаак! Иарлэйт! Хватит спать!

— Никто не пришёл…