Читаем Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту полностью

Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

DCCLXXIII. Гаю Мунацию Планку (Луцию Плоцию Планку), в Эпир

[Att., XVI, 16b, §§ 8—9]

Тускульская усадьба, вскоре после 6 июля 44 г.

Цицерон избранному претором[5232] Планку привет.

8. Я уже ранее просил тебя в письме, чтобы ты — раз дело бутротцев[5233] одобрено консулами, которым и по закону и на основании постановления сената было позволено разобраться в распоряжениях Цезаря, постановить, решить, — помог этому делу и избавил от тяготы нашего Аттика, которому ты, как я узнал, предан, и меня, который беспокоится не меньше. Ведь после того как всё закончено с большой заботой, большим старанием и трудом, от тебя зависит, чтобы мы могли возможно скорее положить конец своей тревоге. Впрочем, мы понимаем, что ты обладаешь такой проницательностью, что предвидишь большое потрясение, если не будут соблюдаться те постановления консулов, которые вынесены относительно распоряжений Цезаря.

9. Хотя многие решения Цезаря и не одобряются, что было неизбежно при такой его занятости, я, со своей стороны, все-таки, ради спокойствия и мира, обычно защищаю их чрезвычайно настойчиво. Считаю, что тебе следует усиленно делать то же; впрочем, это письмо — не советчика, а просителя. Итак, мой Планк, прошу и еще и еще молю тебя, клянусь богом верности, так, что не мог бы говорить с большим рвением и более от души, — все это дело так веди, так рассматривай, так заверши, чтобы не только легко примириться с получением нами того, что мы, не вызывая никаких сомнений, ввиду чрезвычайной чистоты и справедливости дела, получили у консулов, но даже порадоваться этому. Это свое расположение к Аттику ты, присутствуя, часто выказывал и ему и также мне. Если ты это сделаешь, то я, который был всегда связан с тобой ввиду расположения и дружеских отношений между нашими отцами, буду обязан тебе за величайшее благодеяние, и я настоятельно еще и еще прошу тебя так и поступить.

DCCLXXIV. Гаю Атею Капитону, в Эпир

[Att., XVI, 16c, §§ 10—13]

Тускульская усадьба, вскоре после 6 июля 44 г. (одновременно с письмом DCCLXXIII)

Цицерон своему Капитону привет.

10. Я никогда не думал, что приду к тебе как умоляющий; но, клянусь, легко мирюсь с тем, что представился случай, когда я могу испытать твою приязнь. Сколь высоко я ценю Аттика, ты знаешь. Прошу тебя, сделай для меня также следующее: забудь ради меня, что он когда-то пожелал постановления в пользу своего близкого, твоего противника, когда речь была о его добром имени. Простить это, во-первых, — долг твоей доброты; ведь каждый должен печься о своих; затем, если ты любишь меня (оставь Аттика), сделай все это для своего Цицерона — как высоко ты ценишь его, ты обычно показываешь — с тем, чтобы я теперь вполне понял то, что я всегда полагал: что ты очень любишь меня.

11. После того как Цезарь своим указом, который я запечатал вместе с многими самыми высокими по положению мужами, освободил бутротцев и обещал мне, когда получающие землю[5234] пересекут море, послать письмо с указанием, в какую область их вывезти, случилось так, что он внезапно погиб[5235]. Затем, как ты знаешь (ведь ты присутствовал), когда на основании постановления сената консулам надлежало разобраться в распоряжениях Цезаря, дело было отложено ими на июньские календы. К постановлению сената прибавился закон, который был принят за три дня до июньских нон, каковой закон предоставил консулам разбор того, что Цезарь решил, постановил, совершил. Дело бутротцев было доложено консулам. Указ Цезаря был оглашен и, кроме того, предъявлено много книжек Цезаря[5236]. На основании мнения совета консулы постановили в пользу бутротцев, отправили письмо Планку.

12. Теперь, мой Капитон (ведь я знаю, каким большим влиянием ты обычно всегда пользуешься у тех, с кем ты общаешься, тем более у Планка, доступнейшего и добрейшего человека), постарайся, потрудись или, лучше, выпроси лаской, подействуй, чтобы Планк, который, надеюсь, очень добр, был еще добрее благодаря твоим усилиям. Вообще дело кажется мне такого рода, что сам Планк, по своему уму и проницательности, без чьего-либо влияния не поколеблется соблюсти указ консулов, которые и по закону[5237] и на основании постановления сената разобрались и приняли решения, особенно когда — в случае, если решения этого рода будут поколеблены, — покажутся сомнительными указы Цезаря, подтверждения которых желают в целях спокойствия не только те, для кого это важно, но также те, кто не одобряет их.

13. Хотя это и так, всё же для нас важно, чтобы Планк сделал это охотно и свободно; во всяком случае, он сделает это, если ты приложишь свои силы, не раз изведанные мной, и приятность в обращении, в которой никто с тобой не сравнится. Настоятельно прошу тебя так и поступить.